- Пойдем, пойдем, Колетта, мне кажется, я не видела тебя целую вечность, - баронесса Дюамель и ее дочь покинули спальню Констанции и та смогла облегченно вздохнуть.
"Ну, кажется теперь все. Франсуаза ни о чем не догадывается, а я больше ничего и не стану предпринимать".
Констанция Аламбер ликовала:
"Наконец Эмиль де Мориво наказан и вновь можно зажить спокойно".
Прозвучал гонг, извещавший, что завтрак накрыт. И только тут Констанция вспомнила, о чем просила ее мадам Ламартин. Поэтому она поспешила первой прийти к столу.
Старая графиня Лабрюйер уже сидела на террасе и как всегда клевала носом.
Констанция тронула ее за плечо.
- Мадам!
Графиня вздрогнула, но так и не проснулась.
- Мадам! - уже почти закричала ей в самое ухо Констанция.
Дворецкий неодобрительно смотрел на то, как будят его госпожу.
- А, это вы... - рассеянно проговорила графиня Лабрюйер, поправляя шляпку, - завтрак уже кончился?
- Нет, мадам, меня просили передать вам.
- Что-нибудь случилось?
- Можно считать, что нет. Ваш дом покинула мадам Ламартин.
- Но ведь я с самого утра здесь, на террасе. Неужели же я не видела отъезжающего экипажа?
- Нет, мадам, она уехала ночью.
- Я ее чем-нибудь обидела?
Что вы, мадам, она просила передать тысячу извинений, но ее ждут неотложные дела в Париже
Что ж, - вздохнула графиня Лабрюйер, - надеюсь, она осталась довольна пребыванием в моем доме, ведь ее муж, месье Ламартин, так беспокоился, оставляя ее одну.
В двери, ведущей на террасу, показались Колетта и ее мать Франсуаза.
- Не беспокойтесь, мадемуазель Аламбер, я понимаю истинную причину ее отъезда и благодарна вам за то, что вы так тщательно ее от меня скрываете, улыбнулась графиня и отдала Констанции розу на длинном стебле, которую до этого сжимала в руке.
Констанция села по правую сторону от графини Лабрюйер и с невозмутимым видом принялась вертеть цветок в руках. Она то подносила его к лицу, вдыхая его аромат, то обмахивалась им как веером.
- Доброе утро, графиня, - Колетта сделала реверанс и села в торце стола.
Франсуаза устроилась слева от графини Лабрюйер.
- А что же граф де Бодуэн? - поинтересовалась хозяйка дома. - Он не желает завтракать?
- Он поехал по делам и скоро вернется, - сказала баронесса.
- Граф де Бодуэн? - воскликнула Констанция. - Он здесь?
- А что это вас так удивляет? - спросила баронесса. - Я даже не знала, что вы знакомы.
- Нет, мы виделись всего один раз, поэтому я и спросила.
Любопытство баронессы распалилось. Теперь-то она понимала, граф де Бодуэн напросился в спутники неспроста, скорее всего, у него были какие-то дела к Констанции. Ведь испуг на лице мадемуазель Аламбер выдал ее с головой.
Но развить эту тему баронессе не дало появление виконта Лабрюйера. Он выбежал на террасу, по-шутовски поклонился всем и пожелал всем дамам доброго утра.
Баронесса Дюамель посмотрела на него с нескрываемым отвращением, она столько слышала о похождениях Анри, что если бы не шляпка, ее волосы встали бы дыбом.
- Какая честь, мадам!
Баронесса подала руку для поцелуя, и Анри бережно принял ее.
- Доброе утро, бабушка, - Анри наклонился и поцеловал старую графиню в щеку. Та успела шепнуть ему на ухо:
- Мадлен уехала сегодня ночью.
- Черт! - пробормотал виконт, но на его лице все равно продолжала сиять лучезарная улыбка.
Затем уверенной походкой Анри направился к не помнившей себя от ужаса Колетте. Она смотрела на него округлившимися глазами, ей казалось, одно движение - и они выдадут себя пред всеми гостями.
Девушка помнила эти руки, сжимавшие этой ночью ее тело, эти губы,целовавшие ее - и тут же с ужасом отметила, что ее губы опухли.
Вся зардевшись, она протянула виконту свою дрожащую руку для поцелуя.
- Нет-нет, - улыбнулся Анри, - дайте мне обе руки.
Колетта беспомощно озирнулась, ища поддержки. Констанция только прикрыла веки, как бы давая ей знать: делай все, о чем просит виконт, он найдет способ успокоить твою мать, ведь баронесса Дюамель и в самом деле следила за каждым движением виконта, словно боялась, что тут же, не отходя от стола, он соблазнит ее дочь.
- Обе руки, мадемуазель, обе, - тон виконта был строг.Колетта подала ему и вторую ладонь. Он внимательно осмотрел их и затем строго сказал:
- По-моему, мадемуазель, вы не мыли руки перед завтраком.
Колетта еще больше зарделась. Она и в самом деле забыла об этом.
- Сейчас же ступайте прочь из-за стола, - виконт говорил так, словно был ее отцом, - и вымойте руки, тогда можете возвращаться.
Констанция улыбалась.
Виконт предусмотрел все. Теперь легко были объяснимы и румянец на щеках Колетты, и ее растерянность. Конечно, он выставлял себя в невыгодном для баронессы свете, но иметь о нем еще более худшее мнение, чем имелось, Франсуазе было невозможно.