- А где же маркиз и маркиза? Почему они не вышли к завтраку? - и графиня строго посмотрела на дворецкого.
Тот кивнул и отправился в дом, а затем вернулся в сопровождении улыбающихся маркиза и маркизы.
- Дорогие мои, - обратилась графиня к своим гостям, - почему же вы не спустились к завтраку?
- Это нескромный вопрос, - отвечала маркиза Лагранж.
- Но я уже начинала волноваться за вас.
- Что вы, графиня, волноваться за нас не стоит,с нами никогда ничего не может случиться, ведь мы любим друг друга.
Маркиз взял свою жену за руку и усадил за стол. Баронесса Дюамель вздохнула немного спокойнее,когда виконт исчез. Теперь-то ее дочери ничего не угрожало, и она даже подумывала, не стоит ли отложить отъезд в Париж.
Да-да, оставайтесь, - сказала старая графиня, - здесь так чудесно! А дела подождут.
- Нет, благодарю вас, - сказала баронесса, - мы еще немного побудем, но сегодня же уедем. Нам нужно дождаться графа де Бодуэна, и мы все вместе вернемся.
- И вы, дорогая? - спросила графиня, обращаясь к Констанции.
Та задумалась.
"В общем-то можно было бы и остаться... Но что здесь делать? Виконт, скорее всего, уедет, - рассуждала Констанция, - а в Париже можно было бы найти себе занятие".
- Да, я тоже поеду, ведь не могу же я оставить Колетту одну.
- Вы так беспокоитесь о мадемуазель...
- Да, ведь она мне словно дочь.
Франсуаза с благодарностью посмотрела на мадемуазель Аламбер.
А та лишь мысленно улыбнулась.
"Знала бы Франсуаза, что произошло этой ночью, и знала бы она, что все это было бы невозможно, если бы не мои усилия".
Яркое сиявшее вначале солнце постепенно стало меркнуть. Легкие облака набежали на него, а из-за горизонта уже двигались темные низкие тучи. Весь воздух дышал прохладой и сыростью.
"Наверное, будет гроза" - подумала Констанция и предложила:
- Франсуаза, еще немного мы побудем здесь, но нужно выехать так, чтобы засветло вернуться домой.
Старой графине сделалось немного грустно, потому что она оставалась в обществе маркиза и маркизы Лагранж и ничего интересного больше не ожидалось.
"Доведется ли мне еще увидеть моего Анри? - подумала графиня Лабрюйер, - ведь я так стара и каждый мой день может стать последним. Анри так беспечен, он, слава богу, хоть изредка вспоминает обо мне, наведываясь сюда. А теперь ему здесь больше нечего делать"
Вскоре вернулся граф де Бодуэн и, попросив у Франсуазы извинения, предложил Констанции Аламбер прогуляться с ним по парку.
Они шли рядом на расстоянии вытянутой руки друг от друга и молчали. Предгрозовой ветер шумел в кронах старых деревьев, но здесь, у земли, было тихо. Лишь только изредка там, где сходились аллеи, ветер поднимал клубы пыли, гнал песок и редкие желтые листья.
- Я восхищаюсь вами, мадемуазель, - внезапно проговорил Арман.
- Я сама собой иногда восхищаюсь, - улыбнулась Констанция.
- Нет, вы не правильно меня поняли, мадемуазель, мои восхищения совсем другого рода. Я восхищаюсь не вашей красотой, хотя и этого у вас не отнимешь, ни вашим умом - я восхищен вашей выдержкой.
- Что же я сделала такого необычного?
- Вы умеете молчать, мадемуазель, и при этом молчание не становится тягостным.
- Это все ваши выдумки, граф, не более.
- Я боюсь, мадемуазель, вы посчитали, что я пошутил, предложив вам стать моей женой.
- Да нет, что вы, граф, я отнеслась к этому совершенно серьезно.
- Но до сих пор не приняли никакого решения?
- Я его не приму в обозримом будущем, но и отказывать вам не собираюсь.
- Хоть в этом, мадемуазель, вы похожи на всех женщин.
- Неприятно слышать, когда тебя сравнивают с другими.
- Во всяком случае, мадемуазель, мне не приходилось видеть женщин, способных навсегда поставить точку в отношениях с мужчинами. Они всегда оставляют былых любовников и даже друзей про запас, чтобы всегда можно было к ним вернуться.
- По-моему, и мужчины таковы, - улыбнулась Констанция.
Граф задумался.
- Нет, мужчины всегда решают окончательно расстаться или нет, оставаться друзьями или врагами.
Такова ваша природа. Мужчины слишком прагматичны, - Констанция остановилась, - они делят мир лишь только на друзей и врагов. Им не доступен смысл истинной мудрости - никогда не делать необратимых поступков. Ведь поссориться не так уж сложно, не так уж сложно нажить врага. А житейская мудрость заключается в том, чтобы жить как считаешь нужным, не мешая другим, и в то же время оставлять после себя приятные воспоминания.
- Я думаю, мадемуазель, это лето оставит о себе приятные воспоминания в вашей душе.
- С чего вы взяли, граф?
- Нет, я не имею в виду себя, хотя и такое может случиться, я вижу по вашим глазам - вы совершили что-то, к чему долго стремились.
- И это вновь ваши фантазии.
- Нет-нет, мадемуазель, это было, наверное, очень благим делом?
- Если бы вы только знали, - рассмеялась Констанция, - возможно, тогда вы назвали бы меня чудовищем.
- Я догадываюсь, мадемуазель, о чем может идти речь. Женщина счастлива, только отомстив своему врагу, при этом оставаясь в тени.