- Так вы по-прежнему утверждаете, что любите меня? - глаза Мадлен зло сузились. Анри оставался невозмутим.
- Да, мадам.
- Поклянитесь!
- Чем я могу поклясться?
- Самым дорогим для вас.
- Дороже любви к вам у меня ничего нет. Так вот, я клянусь ею, что люблю вас, - улыбка Анри была довольно нахальной.
- Вы клятвопреступник! - воскликнула Мадлен, выхватывая из-за отворота рукава письмо.
- Вы заготовили мне послание? - виконт протянул руку, желая взять лист.
- Нет, месье, лучше сядьте и выслушайте-ка то, что мне известно о вас.
Анри послушно уселся в кресло, закинул ногу за ногу и со скучающим видом принялся слушать.
- Вы, виконт, соблазнили более двухсот женщин и всем им клялись в любви, как мне сейчас. Это правда?
- Вам решать, мадам.
- Вы невыносимы, виконт, я начинаю склоняться к мысли, что это правда.
- От этого моя любовь не делается ни слабее, ни сильнее. Пусть даже я соблазнил двести женщин, пусть даже я клялся им в любви, но вы, мадам, верите?
- Во что?
- В то, что я люблю.
- Я не могу решать за вас, виконт.
- Но я-то говорю, что люблю.
- Это какое-то сумасшествие!
- Возможно.
- Но тут написано, что вы бесчестный человек.
- Написать можно все, что угодно.
- Но я верю этому письму.
- Кто его написал? - виконт вскочил и подбежал к Мадлен, та сложила письмо вчетверо и спрятала за отворотом рукава.
- Я не могу вам этого сказать.
- Ну что ж, возможно, это кто-нибудь из обманутых мужей.
- Нет, его написала женщина.
- Еще хуже, разве можно верить брошенной любовнице?
- Но ведь вы, виконт, предлагаете мне стать вашей любовницей.
- Но я не обещаю не бросать вас.
По лицу Мадлен Ламартин Анри Лабрюйер уже понял, он победил, она любит его и лишь боится в этом признаться. Скорее всего, ее муж какой-нибудь зануда, от которого невозможно услышать ни единого ласкового слова, который называет свою жену не иначе, как "моя дорогая", а при этом его лицо остается пресным и строгим. Он никогда не догадается поцеловать ее внезапно, когда та не ожидает этого. А главное в любви - неожиданность, но в то же время твердый расчет. Неожиданность для нее и расчет для меня.
- Простите, виконт, - Мадлен опустила голову, - но я не та женщина, которая вам нужна.
- С чего вы взяли, мадам?
- Я знаю себя, месье Лабрюйер, я не та женщина, ради которой можно идти на такие траты, - мадам Ламартин указала на богато сервированный стол.
- Простите, мадам, но вы стоите и не таких трат. Что бы я ни делал для вас, всего этого будет мало.
- Я не могу.
- Разве я заставляю вас?
- Нет, но вы повсюду преследуете меня.
- Это вам кажется. Не я, а моя любовь преследует вас и признайтесь, мадам, вы ведь тоже любите меня. Вас удерживают только условности, обещания в верности, данные мужу.
- Но это же не пустые слова, виконт.
- Да, но они имеют смысл, когда вы рядом с мужем, но ведь сейчас вы одна.
- Это ничего не меняет.
- Но ведь я же не поверю вам, мадам, что вы вышли замуж по любви, что до замужества никого не любили. Так не бывает, значит вы уже однажды предали свою любовь.
- Не вам судить меня, виконт.
- Я не сужу, я всего лишь хочу разобраться.
- Вы не имеете права вмешиваться в мою жизнь.
- Я всего лишь хочу, чтобы вы полюбили меня. Мадлен молчала.
- Нет, мадам, я всего лишь хочу, чтобы вы мне сказали об этом, ведь вы уже любите.
Мадлен, не в силах более говорить, сорвалась с места и побежала. Она надеялась, виконт бросится за ней, станет удерживать. Но нет, никто не бежал за ней. Добежав до опушки леса, она остановилась и перевела дыхание.