К развалинам колоннады на всем скаку вылетела карета, дверка распахнулась и даже не ожидая, пока экипаж окончательно остановится, из него на траву выскочила Констанция Аламбер. Она бросилась к Анри, который с удивлением рассматривал окровавленную ладонь правой руки.
- Анри! Анри! - закричала Констанция. Александр Шенье молча, весь бледный, стоял подле своего смертельно раненого противника. Клинок его шпаги был на удивление чист.
Виконт Лабрюйер оперся рукой о землю и медленно лег. Он смотрел на склонившуюся над ним Констанцию и нежно улыбался.
- Наклонись ко мне, я что-то хочу сказать тебе напоследок, - прошептал он.
Констанция наклонилась, а Анри, собрав остаток своих сил, приподнялся и поцеловал ее в губы.
- Ради этого, Констанция, стоило умереть, - прошептал он.
Мадемуазель Аламбер вскрикнула:
- Анри!
Но виконт Лабрюйер уже не слышал ее. Кровь больше не текла из раны толчками, а медленно, ровной струйкой сочилась на землю.
Слезы затуманили глаза Констанции, и она, склонившись над мертвым Анри, еще раз поцеловала его в губы.
Жак, стоя на коленях подле своего хозяина, плакал навзрыд. Его пухлые губы мелко дрожали.
Александр Шенье, барон Ришардье и маркиз Обиньяк безмолвствовали.
Наконец, Констанция Аламбер медленно поднялась и, глядя перед собой безумным взглядом, двинулась к экипажу.
- Мадемуазель... - срывающимся голосом окликнул ее Александр Шенье.
Констанция молча обернулась и смерила его презрительным взглядом.
- Что вы можете сказать мне, шевалье?
- Я не хотел этого, мадемуазель, поверьте.
- Теперь мне уже все равно.
- Я не хотел его убивать! - закричал Александр, и от его крика испуганные птицы вспорхнули с деревьев, воздух огласился их тревожными голосами.
- Вы должны покинуть Париж, - голосом осужденной к смерти, сказала Констанция.
Она еще раз посмотрела на распростертое на траве тело виконта Лабрюйера и, достав платок, промокнула слезы.
- Я сожалею, что судьба распорядилась подобным образом, - сказала Констанция Аламбер, - но вы тоже ни в чем не виноваты, шевалье, Анри сам сделал свой выбор.
Констанция села в экипаж и опустила штору. Александр бросился к ее экипажу.
- Мадемуазель, поверьте, я не хотел его убивать! Шторка на мгновение открылась, и в руки шевалье легла стопка денег.
- Этого вам хватит на первое время, шевалье, поскорее покидайте Париж, иначе вам несдобровать. Я не держу на вас зла.
Александр Шенье бросился вслед за экипажем Констанции Аламбер, но поняв, что не догонит, остановился.
Лицо Констанции окаменело, слезы неподвижно застыли в глазах, и лишь рука женщины сжимала золотой медальон на цепочке.
Огромная жемчужина, казалось, согревает ей руки давно забытым теплом.
- Домой, домой, домой, - повторяла про себя Констанция, покачиваясь в быстро несущемся экипаже.
Весть о гибели виконта Лабрюйера мгновенно облетела весь Париж, никого не оставив равнодушным. Многие отнеслись к этому известию со злорадством, особенно мужчины из числа обманутых мужей и брошенных любовников. Но женщины, даже те, кто на словах проклинал виконта, в душе скорбели, ведь он умел заставить
Себя любить.
И в день похорон почти весь высший свет собрался в доме виконта. Гроб с телом должны были переправить в имение его бабушки, чтобы похоронить в фамильном склепе. Анри лежал в гробу молодой и красивый, на его бескровных губах словно застыла улыбка недоумения.
Констанция Аламбер вместе со своей подопечной Колеттой беззвучно подошли к гробу и не обращая ни на кого внимания, Констанция склонилась к покойнику и коснулась своими губами его холодных губ. Медальон качнулся, и большая жемчужина легла в ямочку между нижней губой и подбородком Анри Лабрюйера. И тут же жемчужина, до этого излучавшая нежный мягкий свет, сделалась холодной и тусклой.
Колетта Дюамель, стоя рядом с гробом, до боли сжала руку Констанции.
- Я так боюсь, - прошептала девушка.
- Я понимаю, тебе нелегко, - отвечала мадемуазель Аламбер полушепотом, - ведь это очень тяжело осознавать, что была близка с человеком, который сейчас мертв.
- Не в этом дело, Констанция, - в голосе Колетты чувствовался плач.
Мадемуазель Аламбер заглянула в глаза девушке.
- А что такое, Колетта, ты что-то от меня скрываешь?
- Да, я еще никому не говорила об этом.
- А ну-ка, признавайся. Колетта покраснела.
- Ты беременна?
Колетта едва заметно кивнула.
- Да.
- Колетта, Колетта...
- Что мне делать, Констанция, я так боюсь!
- Это большая радость, девочка.
- Но ведь через два дня моя свадьба!
- Вот и хорошо, девочка, все устроится.