- К черту! К дьяволу! К дьяволу все условности, - шептал король. - Мне все надоело, моя пытка уже становится невыносимой. Мое сердце разрывается от боли. Я не могу на все это смотреть, не могу слышать ее голос, ощущать запах ее тела. Я не могу даже покинуть этот Двор и стою здесь, как часовой. А она в это время, возможно, целуется со своим мужем, клянется ему в любви, а он, будто бы ни о чем не догадываясь, обещает ей как можно скорее вернуться из Испании, с честью выполнив мое поручение. Боже, боже мой! До чего я дошел!
Король сердито топнул каблуком в мостовую и вдруг сорвался с места, подбежал к карете, но вместо того чтобы сесть в карету, вскочил на козлы, столкнув кучера и, щелкнув длинным кнутом, резко дернул вожжи, кони рванули с места так сильно, что лакей, стоявший на запятках, не удержался и свалился на землю.
- Пошли! Пошли! - кричал король Витторио, щелкая кнутом.
Карета с грохотом мчалась по ночным улицам Турина.
- Вперед! Вперед! Что вы тянетесь, как мертвые? - вопил король, хотя лошади неслись изо всех сил.
И только чудо спасало короля Витторио от того, чтобы он не разбился. Мелькали столбы с чадящими фонарями, здания дворцов, площади. Испуганные прохожие шарахались в стороны, прижимаясь к стенам. Ночной дозор хотел было задержать бешено мчащуюся карету, но кто-то из солдат успел заметить герб и на всю улицузакричал:
- Дорогу королю! Это королевская карета! Офицеры вытянулись, отдавая честь и испуганно переглянулись.
- Куда это он так мчится? Наверное, в Леруа, эта дорога ведет туда.
- Да-да, это дорога в Леруа.
По-моему, король сидит на козлах, - сказал высокий офицер.
- Ты что? Этого не может быть, - заспорил другой. - Король сидел в карете, я видел его профиль.
- Оставь, разве можно что-нибудь рассмотреть внутри, когда карета несется с такой сумасшедшей скоростью!
- Да-да, так недолго и разбиться. В конце улицы слышался грохот, цокот копыт и неистовый крик:
- Скорей! Скорей!
Грохот быстро удалялся. Офицеры вновь переглянулись, поправили шпаги, мушкеты и неторопливо двинулись по улице в сторону королевского дворца.
А Арман и Констанция, даже услышав грохот отъезжающей кареты и возгласы короля, не разжали объятий. Они стояли, прижавшись друг к другу, Арман положил свою голову на плечо Констанции и тихо шептал ей на ухо.
- Не беспокойся, дорогая, я очень скоро вернусь и все будет хорошо. Вот увидишь, не пройдет и месяца, как я буду в Турине. Мы будем вместе и, может быть, если ничего не помешает, уедем вместе в Париж. А если ты хочешь, то поедем в твое имение в Мато. Хочешь?
- Да, да, Арман. Я хочу как можно скорее уехать отсюда. Мне страшно, страшно, по-настоящему страшно. И не только за себя, но и за тебя, за нашего малыша.
- Да нет же, Констанция, не стоит так беспокоиться. Ведь я оставляю тебя не одну. Здесь моя мать, мой дворец. Так что ты, дорогая, будешь в полной безопасности.
- Мне, Арман, очень хотелось бы в это верить.
- Мне кажется, дорогая, что ты вбила в свою голову все эти страхи. Твое воображение мешает тебе жить.
- Какие страхи? Арман, - воскликнула Констанция, отстраняясь от мужа, это не страхи, я просто физически ощущаю, как король пожирает меня глазами. Физически, кожей, сердцем, душой...
- Нет, нет, Констанция, успокойся. Все это далеко не так. Наш король не такой ужасный человек, как ты думаешь.
- Я не знаю, Арман, почему ты мне не веришь. Но я чувствую, что я не ошибаюсь.
- Хорошо, дорогая, вскоре я вернусь и наша жизнь изменится.
Арман погладил Констанцию по густым волнистым волосам.
- Все образуется, все будет хорошо, не стоит беспокоиться. Ты мне веришь?
- Да, Арман, я хочу тебе верить.
- Ну вот тогда все прекрасно. А сейчас пойдем спать. Пойдем. Я хочу, чтобы эта ночь была нашей. Ведь мы с тобой очень долго не увидимся.
Граф де Бодуэн взял за руку Констанцию и повел ее в спальню. Констанция шла рядом со своим мужем, ее лицо было грустным, и выглядела она поникшей. Граф де Бодуэн захлопнул дверь и, взяв Констанцию на руки, легко понес к огромному ложу под белым балдахином.
Констанция была безропотна и молчалива, будто из нее ушла жизнь. День тянулся за днем, неделя за неделей. Изредка из далекой Испании приходили известия от Армана. Он клялся в любви, заверялКонстанцию в силе своих чувств. А в конце обязательно извинялся, что все еще никак не может справиться с поручением короля, что происходят всевозможные задержки, и он не может приехать в срок, как обещал. Констанция, распечатывая каждое новое письмо, чувствовала, что в нем не будет ничего утешительного и что ее муж вернется из Мадрида еще не скоро.
Старая графиня после того, как ее сын уехал в Испанию с секретной миссией, почувствовала себя полновластной хозяйкой дворца. Она расхаживала по комнатам дворца, грозно покрикивала на слуг, раздавала им всевозможные приказания, а на Констанцию поглядывала свысока. Время от времени старая графиня играла со своим внуком Мишелем, а когда ей это надоедало, она приглашала своих подруг, желчных и язвительных придворных дам. И они все, усевшись за большим столом в гостиной, принимались играть в карты, сплетничать, заниматься пересудами, обговаривая и издеваясь над теми придворными, кого не было за их столом.
Иногда графиня приглашала свою невестку присоединиться к ним. Чаще всего Констанция отказывалась, ведь ей совсем не хотелось слушать сплетни, их старческие дребезжащие голоса, воспоминания о каком-то далеком прошлом, когда все было не так, когда молодежь была не такой строптивой, когда нравы были иные, а в отношениях царила честность.
Старухи говорили о том, что в старые добрые времена они все были красавицами, все пользовались успехом у мужчин. И Констанция, поглядывая на их сморщенные лица с выцветшими водянистыми глазами, изумлялись.
"Да неужели вот эти старые злые и желчные ведьмы когда-то могли быть красивыми, когда-то могли волновать сердца мужчин... А может быть, так оно и было?". Вот и сегодня престарелые дамы собрались за карточным столом. - А помнишь, - воскликнула графиня Леруа, - как несколько лет тому назад за меня дрался на дуэли маркиз... Э-э, как же его звали?
- Да-да, я прекрасно помню. Какой это был замечательный мужчина. Жаль, что он погиб во время войны.
- Да, жаль, - ответила маркиза. Графиня де Бодуэн приложила кружевной платочек к своим глазам, смахивая слезу.
- А барон Лакруа, помните, маркиза, какой это был видным мужчина, какие у него были пышные усы.
- О, да! Это был самый красивый рыцарь в нашем королевстве. Когда он появлялся при дворе, все дамы провожали его вожделенным взглядом. Только жаль, что его жизнь сложилась так неудачно - от слишком большого количества выпитого вина, да от своих любовных приключений, он, бедняжка, сошел с ума.
- А где он сейчас? - поинтересовалась графиня де Бодуэн, не глядя на свою невестку.
- Он где-то в своем поместье, старый и совсем не похож на прекрасного и благородного рыцаря.
Переговариваясь, женщины продолжали игру, тасовали карты. Констанция обычно не участвовала в подобных разговорах и не играла в карты. Она даже не следила за игрой и зачастую проигрывала. Сегодня Констанция сидела со всеми за столом, но мысли ее были очень далеко отсюда.
- Дорогая, а почему вы не смеетесь?
- Смеяться? - оторвала глаза от карт Констанция. - А над чем же, маркиза, я должна смеяться?
- Как? Вы что, не слышали?
- Извините, я увлеклась игрой и не слышала.
- Как это, графиня, вы увлеклись игрой? Вы же вместо дамы бросили крестового короля.
Констанция недовольно посмотрела на стол и увидела, что, действительно, ошиблась.
- Да это и не удивительно, что моя невестка бросила вместо дамы крестового короля. Старухи захихикали.