- Стойте! Стойте! - иступленно закричала молодая графиня, бросаясь вдогонку.
Но было уже поздно. Она увидела, как мелькнуло лицо старой графини де Бодуэн за стеклом и Констанции ничего не оставалось, как стоя посреди двора, заломив руки, горестно зарыдать.
Констанция, охваченная горем, не заметила, что на крыльце стоял облаченный в черную сутану священник. Это был один из тех двоих священников, которые пытались уговорить Констанциюотдаться королю. Этот священник приходился дальним родственником де Бодуэнам.
- Поди сюда, дочь моя, я тебе кое-что объясню.
- Нет! - воскликнула Констанция, но подошла к священнику.
- Дитя мое, ты должна смирить гордыню.
- Нет! Нет! - иступленно вскрикнула Констанция, сбрасывая руку священника со своего плеча. - Этого никогда не будет! Никогда!
- Вот видишь, у тебя забрали сына, - немного каркающим, дребезжащим голосом заговорил священник.
- За что?! Почему?! - сама себе задавала вопрос Констанция, хотя прекрасно знала ответ.
- А потому, дитя мое, что все мы принадлежим королю - я, ты, твой сын, твой муж, графиня, министры, военачальники, епископы... - все. Все мы принадлежим только королю Пьемонта Витторио. И если кто-то из подданных ведет себя плохо, это отражается на всех нас.
- Но ведь у меня есть муж, граф де Бодуэн, ваш внучатый племянник, святой отец!
- И он принадлежит королю Витторио, как все мы.
- Я принадлежу ему, я перед алтарем клялась в верности!
- Это ничего не значит, дитя мое, мы все должны думать о короле. Ты своим упорством, дитя мое, довела короля почти до безумия. Он уехал, покинув двор, он никого не принимает, забросил все государственные дела. И страдает не только он, а все мы, все королевство, все подданные - тысячи людей, нравоучительно склоняясь к Констанции все ниже и ниже, бубнил старый священник.
- И что же я должна делать?
- Ты должна утешить короля, только ты сможешь это сделать, больше никто.
- Ну почему я?
- Король желает этого.
- Мало ли чего он еще может пожелать? Может быть, ему захочется, чтобы у него вместо свечей во дворце горела луна?
- Нет, дитя мое, он желает реального.
- Но святой отец, как вы можете это говорить?
Морщинистое лицо дрогнуло, глубоко посаженные глаза сверкнули под густыми бровями, а крючковатый нос стал похож на клюв птицы.
Я все понимаю, дитя мое, но этого, наверное, желает бог.
- И вы, вы, священник, можете говорить подобное?
- Да, могу, дитя мое.
Священник положил руку на плечо Констанции и, склонившись к самой ее голове, зашептал:
- Тебе, дитя мое, уже отпущены все грехи, те, которые ты совершила, совершаешь и которые совершишь. Милость божья безгранична и всепрощение его безмерно.
- Святой отец, вы толкаете меня в ад! Все! Вы хотите, чтобы я горела в огне, вы хотите, чтобы моя душа погибла.
- Нет-нет, дитя мое, твоя душа будет спасена, и ты будешь спасена и невинна.
- Нет, никогда! - отрицательно покачала головой Констанция. - Я не преступлю эту черту, не преступлю ее только лишь потому, что вы все, все до единого человека, желаете этого, потому что вы все бросили меня и толкаете в пропасть.
- Да нет же, нет, дитя мое, никакая это не пропасть, а благое дело, угодное церкви, угодное королю. Ты должна его спасти, он мается, страдает, чувства обуревают душу и плоть короля. Ты должна, смирив свою гордыню...
- Нет, никогда! - вновь воскликнула Констанция, но не смогла сдвинуться с места, старик своей рукой, будто ястреб когтистой лапой, держал ее за плечо и бубнил на ухо.
- Смири гордыню, смири гордыню, дитя мое, и господь возрадуется. Иди к королю, иди, ведь он хочет тебя.
- Конечно хочет, конечно, король Витторио как блудливый пес, захотел меня и не може! найти себе места. Но я не такая, в моих жилах течет кровь Аламберов и никогда я не покорюсь ему. Никогда!
- Дитя мое, одумайся! Остановись! Смири гордыню!Священник стоял на ступеньку выше, чем Констанция. Та решительно сбросила его руку со своего плеча и не оглядываясь, гордо вскинув голову, стала подниматься на крыльцо. Дверь перед ней распахнулась, пожилой слуга, слышавший весь разговор, низко склонился. А Констанция тяжело вздохнула и, непряча слез, бегущих у нее по щекам, двинулась в свою комнату, в ту, в которой была сломана дверь.
Как назло от Армана де Бодуэна уже вторую неделю не было писем. Констанция чувствовала себя одинокой, всеми брошенной и забытой. Она одна была во дворце. Конечно же, были слуги, но о чемона могла с ними поговорить? Друзей у нее в Турине не было, к тому же, все знали безумную страсть короля и боялись встречаться с графиней де Бодуэн. Дни тянулись медленно и тоскливо.
Констанция и сама не могла себе ответить точно, чего же ей хочется, почему она в последнее время все чаще и чаще думает о церкви. Но ей не хотелось видеть священников, она прекрасно помнила то, чему они ее учили. Ей просто хотелось побыть в тишине, хотелось сосредоточиться, глядя, как горят свечи у алтаря. Исамое главное - ей хотелось помолиться, ей хотелось, чтобы бог услышал ее молитву и помог израненной душе.
Поэтому когда на Турин опустились сумерки и здания дворцов потонули в голубоватом мареве, Констанция, накинув на лицо темную вуаль, пошла в церковь. Она выбрала собор на маленькойулочке, куда обычно ходили простолюдины.
Она отворила тяжелую дверь и вошла в гулкую тишину, наполненную запахом воска и шепотом молитв. В церкви никого не было, поэтому Констанция подняла вуаль и направилась к алтарю, на котором полыхало несколько дюжин больших свечей. Ее шаги гулко отдавались под сводами.
- Боже, Боже, - шептала Констанция, приближаясь к алтарю, - помоги мне, услышь мои слова, спаси от короля. Она преклонила колени и истово перекрестилась. - Помоги, господи!
Она молитвенно сложила перед собой руки, прикрыла глаза и все равно сквозь ресницы видела колеблющиеся огоньки свечей, похожие на горящую цепочку, видела продырявленные ступни спасителя, слегка приподняла голову и широко раскрыв глаза, взглянула на огромное скульптурное распятие.
И вдруг Констанция услышала столь же истовый шепот молитвы. Она повернула голову и увидела у колонны фигуру молящейся женщины.
- Господи, - прошептала Констанция, - это же королева.
Та, прервав молитву, обернулась.
- Графиня де Бодуэн? - негромко произнесла королева.
- Да, это я, ваше величество, - склонила голову Констанция.
- Вы пришли в эту церковь ради меня, графиня? Констанция утвердительно кивнула, но тут же поняла, что совершила что-то не то.
- Нет, нет, ваше величество, я пришла просто помолиться.
Королева поднялась с колен, подошла к Констанции и стала рядом с ней.