- Любишь, не любишь, какая разница? Французы захватили Пьемонт, а ты говоришь мне о любви.
- Ну и что? Они могут захватить всю землю, а я, Констанция, буду продолжать любить тебя.
- Это ужасно, Витторио, ты даже сам не понимаешь, до какого безумства дошел.
- Это неважно. Не разговаривай, дыши ртом, вдыхай этот пар, доктор говорит, что он очень целебный.
- Я сомневаюсь, что меня вообще что-либо может спасти.
- Я, Констанция, спасу тебя.
Через час, когда вода в ванной уже остыла, король бережно вытащил Констанцию и на руках перенес в постель. А затем принялся обмазывать ее тело серой мазью и укутывать тканью.
- Как ты себя чувствуешь, тебе легче?
- Да, - заскрежетав зубами, ответила Констанция, - мне легче. Иди отдавай распоряжения, пусть из твоего дворца все увозят, а самое главное, пусть заберут картины.
- Еще будут какие-то пожелания? - осведомился король Витторио, с улыбкой глядя на Констанцию.
- Пока нет.
- Значит, дорогая, твои дела пошли на поправку, ты начинаешь разговаривать, как и прежде.
Король привязал Констанцию, а сам, собрав охрану и челядь, быстро стал отдавать распоряжения.
- Карета с наследником уедет первой.
- Нет, - воскликнула королева, - я хочу уехать вместе с тобой. Король зло сверкнул глазами, и королева замолчала.
- Скажи моему сыну, пусть собирается. Королева поклонилась и покинула гостиную. Эвакуация проходила впопыхах, бралось только самое ценное, самое дорогое.
- И приготовьте для меня большую карету.
- Слушаюсь, ваше величество, - сказал дворецкий, - распоряжение уже отдано.
- Хорошо, - крикнул король, вбегая на второй этаж туда, где он оставил Констанцию.
Та лежала с открытыми глазами, она выглядела так, будто ее распяли на этой большой белоснежной кровати.
- Ну что там? - спросила она, прислушиваясь к грохоту далекой канонады.
- Да ничего, дорогая, все нормально. Я отдал распоряжения и на рассвете мы покинем Риволи.
У королевского дворца собирались разрозненные остатки разбитых полков, беженцы. Весь подъезд и вся центральная аллея были запружены повозками убегающих крестьян, истошно ржали лошади, мычали коровы, блеяли овцы. А на горизонте все ярче и ярче пылало зарево. Крестьяне испуганно оглядывались.
- Это наше селение горит! - кричал седоусый мужчина.
- Да, да, наше, а вон там горит другое селение, люди из него ушли еще вчера, там остался только священник, - говорил седоусый, - он не захотел уходить.
- Да, у вас в селении хороший священник. Вдруг какая-то женщина истошно завопила:
- Это все она, она! Шлюха, королевская шлюха виновата, из-за нее король потерял голову!
- Шлюха! Шлюха! - подхватило сразу же несколько голосов.
Король плотно прикрыл окно и задернул тяжелые шторы.
- Что они кричат? - чуть-чуть приподнявшись, спросила Констанция.
- Они обезумели от страха, вот и орут.
- Нет, по-моему, они кричат, что все произошло из-за меня.
- Да нет же, нет, Констанция, успокойся, все произошло из-за меня.
- Вот видишь, и они, весь народ обзывает меня королевской шлюхой.
- Да будь они неладны все! Для меня ты самая дорогая и любимая.
Послышались выстрелы. Король подошел к окну и, отдернув штору, выглянул.
- Что там? - осведомилась Констанция.
- Солдаты стреляют в крестьян, которые рвутся во дворец.
- Они, наверное, хотят меня растерзать, - сказала женщина, и на ее лице появилось странное выражение, такое, будто ей даже эта мысль была приятна.
- Не думай об этом, это чернь, взбесившаяся и обезумевшая чернь.
- Нет, они, Витторио, правы, я королевская шлюха и все, что произошло, произошло из-за меня.
- Да нет, просто так было угодно Богу, Констанция. А у дворца разбушевавшийся народ продолжал скандировать:
- Повесить! Сжечь эту мерзость! К тому же она смертельно больна!
- Повесить ее вот здесь, на дереве! - кричал молодой парень.
Эта графиня де Бодуэн ведьма, к тому же она француженка!
- Француженка! Француженка! - подхватило сразу несколько десятков голосов. - Повесить! Повесить!
Король, как затравленный зверь, огляделся по сторонам. Наконец, он увидел сложенное в дальнем углу оружие. Он подбежал, схватил ружье и, распахнув окно, даже не целясь, выстрелил в толпу.
Кто-то вскрикнул и послышался стон. Люди бросились врассыпную, но буквально через несколько минут они скандировали в другом месте:
- французская шлюха! Повесить! Распять! Утопить! Сжечь!