134094.fb2
Он понизил голос:
- Но ведь Ваше Величество не казнит ее?
- Не спрашивайте! - истерически рассмеялась я. - Пока не знаю, что могу с ней сделать!
И не в последнюю очередь за ее внимание к вам, милорд...
Я вскочила, забегала по комнате, зябко кутаясь в ночное платье, силясь укрыться в тяжелых складках, спрятать лицо в пышном меховом вороте. Я горела от гнева, а еще больше - от странного стыда. Как она до такого докатилась?
- Вы сказали, она пришла к вам.., и предложила...
Он не дрогнул.
- Вчера вечером она пришла ко мне в спальню. Сперва она попыталась.., чтобы склонить меня на свою сторону...
Попыталась предложить ему свое тщедушное, неразвитое тело - скорее кукольное, чем женское, если забыть про кривые ноги! - тело, распоряжаться которым она уже не вольна, поскольку Господь сотворил из него сосуд для новой жизни...
- А вы с таким благородством ее отвергли? - Я изобразила улыбку.
Он не попался на крючок.
- Да, мадам, отверг, - ответил он тихо. - Можете допросить моего слугу и его помощника, они все слышали - и никакие пытки не заставят их опровергнуть мои слова. - Он устало улыбнулся:
- И причина тому вовсе не в моей неотразимости, мадам. Она была не в себе и не понимала, что творит.
Я гневно отмахнулась.
- А дальше?..
- И тогда она взмолилась о помощи. Она на седьмом месяце и не знает, как долее скрывать.
Во вчерашней грозе она увидела перст Божий, обличающий ее грех...
- Вот самомнение! Она что - единственная грешница на земле? С чего бы Богу обращаться к ней? И еще, милорд, - повернулась я к нему, - скажите мне одну вещь: почему она пришла к вам?
Почему, если она хотела сознаться, не прийти к старшей фрейлине Кэт, к другой почтенной даме?
Почему к Робину? Может быть, когда я заподозрила, между ними действительно что-то было? Почему теперь она прибегла к его помощи?
Он словно прочел мои мысли. Легкая улыбка тронула его губы.
- Потому что, по ее словам, из всех придворных ей легче всего рассказать мне - якобы она знает меня лучше других и...
Он осекся.
- Продолжайте!
- ..и больше всех любит.., во мне ее единственная надежда.
Я отвернулась, в глазах помутилось от слез.
"Лучше всех знает его - и больше всех любит", - сказала Екатерина?
Все верно.
Как я люблю - и верю ему.
***
За оконным переплетом призрачный туман таял под лучами солнца, как пережитое горе.
Сердце мое колотилось в груди, слова застряли во рту. Не поворачиваясь к Робину, я хрипло сказала:
- Ладно, сэр, сегодня вы сослужили добрую службу...
...и мне, и себе, о возлюбленный лорд...
- ..моей опрометчивой кузине и этому прижитому злополучному ребенку.
Я услышала, что у него захватило дух.
- Прижитому, мадам? Разве я не сказал вам?
Леди Екатерина замужем!
***
Domine, quid multiplicati... Господи, сколь умножились враги мои. Многие восстают на мя <Господи, сколь умножились... (Пс.З, 2)>.
Но Сесил и лорд-хранитель печати Бэкон, за которыми спешно послали, подтвердили, что больше ничего поделать нельзя.
- Согласно закону, - сказал Бэкон, созерцая мой нетронутый завтрак сыр, холодное мясо, крынки с молоком и элем, - Вашему Величеству разумнее всего держать этих двоих в Тауэре и ждать.
Ждать принца - или ждать, пока она разродится еще одной нежеланной девочкой Тюдор?
- А тем временем, - заметил Сесил, бесстрастно уставясь в лепной потолок, - у нас будет время вникнуть в обстоятельства их бракосочетания.
Я знала этот его тон и взглянула пристальнее.
Неужели мой "Дух", как по-прежнему звала его про себя, что-то затевает? Однако его длинное бледное лицо было невинно, словно у школьника, напихавшего полную сумку яблок. Я посмотрела на него, кивнула:
- Ладно, господа, раз так, подождем и посмотрим.
Может ли это как-то обернуться к лучшему?
О, мой лорд, мой лорд?