За моей спиною в зеркале появился мужчина.
Смотревшее на меня лицо, челюсть, борода - все выражало напряженную озабоченность, круглые глазки буравили меня насквозь.
- Кто вы? И почему глядите на меня так, сэр?
Мужчины так на меня не смотрят! И почему он не преклонил колено? Что за возмутительная бесцеремонность!
- Ученый и врач, мадам, - гордо объявил он, - из Гейдельбурга, посетил Лондон.
Меня взбесил его тявкающий немецкий акцент. Голова раскалывалась.
- Лондон - возможно, однако при чем здесь я?
Он наклонился вперед, без спроса положил мне руку на лоб, другой потянул за подбородок и заглянул в рот.
- Потому что, - сказал он кратко, - вы опасно больны, леди. У вас оспа.
От ярости у меня потемнело в глазах.
- У меня?! Дерзкий немецкий мужлан! Как вы смеете так со мной обходиться? Лгать мне в лицо!
- Я есть мужлан.., лжец? - Лицо его стало чуть не краснее моего. Прошу прощения. - Он топнул ногой и вышел.
- Скатертью дорожка! - прохрипела я. - А теперь, Парри, самые лучшие белила... Сидни, платье.., я буду ужинать с Робином и ангелами, яркими сонмами ангелов на сверкающих крыльях...
***
Я лежала в кровати.
Как я здесь очутилась?
До чего же холодно, до чего же холодно и зябко...
Лицо щекотал мех, на тело давила перина, такая тяжелая, что я не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Издали доносились голоса Анны Уорвик, Сидни и Радклифф, Кэт и Парри, двоюродного деда Говарда, а это кто? Кажется, кузен Генри. Он-то здесь зачем?
Торопливый шепот, кто-то плачет - не пойму, кто это.
- Он единственный лечит оспу.., приехал из Брюсселя и спас леди Ласи, когда у нее все тело пошло язвочками.., живого места не было... Его надо вернуть!
- Уже посылали. Он сказал, что не вернется.., после того, как королева обозвала его мужланом!
Мужской голос - Робина, его-то я по крайней мере узнала:
- Я с этим мужланом разберусь!
Дверь хлопнула. Сколько времени прошло?
Минуты остановились. Затем послышались шаги множества ног, мужские голоса, и меньше чем в ярде от меня появилось лицо, которое я узнала сразу, несмотря на смоченную уксусом муслиновую повязку вокруг рта и качающийся между нами ароматический шарик.
- Мастер Сесил!
- Сэр Вильям, мадам, и уже давно - благодарение вашей милости.
- Мастер сэр Вильям... - пролепетала я невпопад. Когда он стал рыцарем? Как давно я правлю? Неважно. Сейчас он здесь. - Сэр мой секретарь! - Кажется, так правильно.
- Это ваш лорд-казначей Полет, ваш лорд-адмирал Клинтон, лорд-хранитель печати Бэкон, ваш двоюродный дед Говард, кузены Ноллис и Хансдон, лорд Бед форд...
Сесил продолжал бубнить. Зачем они все здесь? Голос то звучал, то снова пропадал:
- Ваша милость должны назначить преемника - сейчас, на смертном одре, благословить избранного вами наследника...
На смертном одре?
Я снова рассмеялась. Я не собираюсь умирать! А когда соберусь, да, прямо сейчас, только один человек достоин занять мой трон, править вместо меня.
- Назначьте лорда Роберта Дадли регентом Англии на веки вечные. Положите ему пенсион двенадцать тысяч фунтов...
Я услышала изумленный вздох - кто это, лорд-казначей?
- Да, вы правы, слишком мало.., тогда на ваше усмотрение.., скажем, пятьдесят тысяч, сто? И пенсион его слуге.
- Дадли! - Яростное шипение - конечно, это герцог Норфолк. - Теперь мы знаем, что таилось за его "преданностью" королеве! Он был ее любовником, и теперь она пытается сделать его королем!
- Нет! - жалобно возразила я. На Робина возводят напраслину - я этого не потерплю! - Господь свидетель, я такова, какой Он меня сотворил! Признаюсь, что люблю лорда Роберта - люблю всем сердцем! - всегда любила и всегда буду любить, но между нами не было ничего предосудительного - я невинна, он безупречен, иначе бы он не резвился сейчас в облаках над нами, смотрите, вот он, там, где солнце...
***
- Мадам, выпейте это! - Снова голос с немецким акцентом. - Лекарство выгонит оспу наружу.
- Оспу? - Я оттолкнула чашку. - Не хочу, чтобы оспа вылезла наружу! У меня лицо будет рябое, старое и безобразное!
- Истинная правда, леди! - взорвался он. - А что вы предпочитаете остаться с оспинами на лице и потерять красоту или потерять жизнь и все остальное?
- Посмей только оскорбить Ее Величество, немчура, и, клянусь, я выпущу тебе кишки! Дай ей свое снадобье, скотина, и молись, чтоб оно подействовало!
Почему Робин в моей комнате, почему держит обнаженный меч у докторского горла? Лекарь подпрыгнул, как заяц, и снова поднес чашку к моим губам.
Питье оказалось сладким, теплым и успокаивающим, вроде глинтвейна. Я жадно проглотила. Теперь Сидни и Кэт закутывали меня в длинную алую фланель, укладывали к огню...
Алое питье...
Алая фланель...
Алый огонь...
И наконец я почувствовала, что алое во мне выходит наружу...