Он ободряюще улыбнулся и поцеловал жену в макушку. Но она не приняла предложенного тона и встревожено возразила:
— Нет, Джо. Мне кажется, я не ошибаюсь. Тем более, за Редфордом весь вечер наблюдала не только я, но и Энтони. Ты, Джо, хорошо знаешь его отношение к Лоре. Она ему очень нравилась и нравится. Очень. И если бы!.. Олимпия глубоко вздохнула. — Вспомни, Джо, те изречения, которые сегодня приводил Энтони, возражая Лоре. Они не случайны, Джо. Энтони почувствовал то же, что и я. Джо! Я боюсь за Лору! Боюсь!
— Но Ли… — Джордж плавно и ласково провел рукой по волосам жены. — Вспомни! Сегодня нашей дочери исполнилось 23 года. 23!!! Она, слава Богу, не принимала монашеский постриг! И несмотря ни на что у нее должна быть полноценная личная жизнь. Как минимум, такая же, как у всех нормальных женщин. И ты прекрасно понимаешь, Ли, что при любых обстоятельствах можно быть счастливым. Все зависит от самого человека. Прости, я никогда не говорил об этом, но меня беспокоит, что все эти годы Лора общается только с Энтони. Я ничего не имею против него лично. Энтони — большая умница! И очень порядочный человек. Но раз все так сложилось… в том числе, и между ними!.. надо принимать жизнь такой, какая она есть. И я не понимаю, почему Лора проводит все свободное время, отдыхает, путешествует исключительно с нами или Энтони.
— Но Джо!.. — горячо воскликнула Олимпия. — Ты же знаешь…
— Да, — согласился он. — Знаю. Но тогда почему бы, в конце концов, мне и тебе не встретиться и не поговорить…
— Нет, Джо! Нет! — Олимпия, не давая закончить начатую фразу, прикрыла ладошкой губы мужа. — Мы не можем этого сделать! Тебе прекрасно известна позиция Лоры, ее аргументы. Своего решения она не изменит. А за ее спиной, без ее ведома предпринимать что-то… — она глубоко вздохнула. — Мы не имеем на это права, Джо. Не имеем!
— Ли, ты меня неправильно поняла, — Джордж серьезно посмотрел в глаза жены. — Никаких сепаратных действий я совершать не предлагаю. Я просто хочу, чтобы наша дочь была счастлива. Только этого, Ли. Счастлива!
— Я тоже этого хочу, Джо… — Олимпия приникла к мужу и продолжила: — Поэтому меня и насторожило поведение Редфорда.
— А я ничего особенного не заметил… — задумчиво сказал Джордж. — И потом, Ли… Даже если это и так, то что здесь страшного, в конце концов? — Как это «что»?!! — она привстала, не в силах справиться с собственными эмоциями. — Он — взрослый опытный мужчина. Они почти ежедневно встречаются. В его доме. Практически, наедине. И если…
— Ли! Милая моя, хорошая Ли… — улыбнулся Джордж и вновь притянул ее к себе. — Поверь, наша дочь — вполне самостоятельный человек. Во всяком случае, сейчас пытается им быть. Я думаю, Лора во всем разберется сама. И поступит так, как сочтет нужным. Я уверен, поступит правильно. Тебе не стоит изводить себя этим пресловутым «если», которое так пугает тебя, и которое ты произнесла с таким чувством! Ли— и… — протянул он. — Нашей дочери сегодня исполнилось 23 года.
— Да… 23… — повторила Олимпия и улыбнулась. — А помнишь, Джо, каким чудесным и солнечным было то утро, когда родилась Лора?
— Конечно, помню, — согласился он.
— А как звонко и мелодично она произнесла «уа»?
— Я бы сказал, оглушительно прокричала, — усмехнувшись, объективно уточнил Джордж. — А знаешь, Ли … Я так волновался за тебя и ребенка, что именно в этот незабываемый исторический момент провозглашения Лорой первого «уа» отчетливо понял, как глубоко и сильно я люблю тебя и наших детей.
Олимпия с признательностью поцеловала мужа и засмеялась.
— А Стас, мало того, что решил родиться глубокой ночью, так еще и наотрез отказался произнести хотя бы единожды «уа», как принято в таких случаях и считается врачами обязательным!
— О, да! — тоже засмеялся Джордж, довольный тем, что все тревоги отступили, и Олимпия повеселела. — Стас глубокомысленно и неопределенно «хмыкнул» и погрузился в философские размышления. После чего мы не слышали его голоса вплоть до той поры, когда он, едва ему исполнилось семь месяцев, изрек «очки», месяц спустя, «часы»…
— …затем «крокодил»! — живо дополнила Олимпия.
— А потом принялся осваивать и другие, не менее важные, на его взгляд, слова! — добавил Джордж.
— Кроме «мама» и «папа»! — захохотала она.
— Они, очевидно, показались ему слишком примитивными! — объявил Джордж и захохотал вслед за женой.
Супруги еще долго вспоминали разные забавные эпизоды, связанные с проделками детей, погружаясь в тот особый мир светлых трогательных родительских чувств и ощущений, которые делают жизнь любящих друг друга людей красочной и наполненной.
Алек и Карл, возвращаясь с дня рождения, тоже говорили о Лоре.
— Ты знаешь, Алек, — восхищенно произнес Карл, — Лора сегодня выглядела потрясающе! И я весь вечер сожалел только об одном!.. — он вдруг громко, от души, засмеялся.
— О чем же? — улыбнулся Алек, с интересом взглянув на друга.
— О том, что мне уже тридцать лет! — объявил тот. — Эх!.. Будь я чуть помоложе!..
Он оборвал себя, заметив, как помрачнел и нахмурился Алек. Карл на секунду задумался, потом бодро продолжил:
— Впрочем… Что такое 30 лет? Подумаешь!.. Для мужчины — это пора расцвета!.. А знаешь, Алек, я пришел к выводу, что, кажется, мне все-таки передались некоторые черты характера моей драгоценной мамочки. В частности, проницательность. Ведь это я… Я!!! Я заметил Лору и познакомился с ней. И сразу понял, какая передо мной необыкновенная чудесная девушка. Умная! Очаровательная!.. Как ты думаешь, Алек, у меня есть шанс…
— Нет, Карл! — коротко и резко отрезал тот.
— Почему? — Карл высоко поднял брови и насмешливо улыбнулся.
— Потому что — нет. Нет. И все!!! — категорично заявил Алек.
— М— да… — Карл вздохнул, задумчиво помолчал, затем шутливо сказал: — Алек, я, любуясь сегодня весь вечер Лорой, не мог избавиться от одной-единственной завистливой мысли: такая необычная повариха есть только у тебя! С поступью герцогини, выправкой балерины, внешностью фотомодели, невероятным очарованием молодости и ума! И она… ОНА!.. на кухне!!! Печет пирожки для тебя и готовит гарниры и соусы. Обалдеть!!! Тебе неописуемо повезло, Алек! Ты можешь наслаждаться как мастерством своей поварихи, так и самим ее присутствием в доме. Ей— Богу, Алек, я бы на твоем месте поселился на кухне!
— Ты — возможно! — криво усмехнулся тот.
Оба долго молчали, затем Алек, глядя перед собой в одну точку, вдруг откровенно рассказал о том случае с записью на кассете. Его слова поразили Карла до глубины души.
— Карл, я не хочу лукавить с тобой, — продолжил Алек. — Мы друзья. Я всегда доверял и доверяю тебе. Понимаешь, Карл, моя жизнь какая-то… неправильная. Так, как есть на данный момент, дальше продолжаться не может. И дело тут совсем не в Лоре. Мне кажется, ее появление в моем доме — та случайность, которая явилась катализатором, чтобы я, наконец, смог объективно оценить все то, что происходит со мной и вокруг меня. Просто настало время все переосмыслить. Поменять. Решительно. Но как? Как?!! И могу ли я? Вправе ли?.. Посоветуй, что мне делать, Карл? Что?
Тот беспомощно развел руками и глубоко вздохнул. Что посоветовать другу, Карл не знал. Не знал, черт побери!!! И сознавать это было дьявольски обидно.
Лора решила провести ревизию на одной из верхних полок подвесного шкафчика. Она забралась на стул и принялась перебирать различные баночки и коробочки, отсортировывая то, что еще могло пригодится, от тех продуктов, срок использования которых истек.
Наверху шкафчика лежала тетрадь, в которую Лора скрупулезно записывала то, что необходимо было закупить в ближайшее время для последующего использования. Она увлеченно работала, едва слышно напевая легкомысленную эстрадную песенку. Повернув голову на звук шагов, Лора заметила, что в кухню вошел господин Редфорд.
Он, не произнося ни слова, долго наблюдал за ее действиями. А когда понял, что Лора решила спуститься со стула, шагнул к ней и крепко обнял за талию. Его столь естественный мужской галантный порыв привел к плачевному катастрофическому результату.
Лора, по своему истолковав действия и намерения Алека, со всей имеющейся силой ударила по его плечу крепко сжатым кулачком. Он, никак не ожидая с ее стороны подобной агрессии, потерял равновесие и, стараясь удержаться, еще крепче уцепился за талию Лоры и, падая, потянул за собой. Усугубил трагичность ситуации свалившийся на Алека, помимо Лоры, стул, на котором она стояла.
По просторам кухни разнесся дуэт голосов.
— Уо— ум— м!.. Ч— черт!.. — громко возопил Алек, все тело которого пронзила острейшая боль.
— Что это вы себе позволяете?!! Я немедленно… не-мед-лен-но!.. разрываю наш контракт!!! Ваше поведение!.. Я слов не нахожу!.. — возмущенная Лора быстро вскочила на ноги, гневно сверкая глазами.
— Что— о?!! Вы разрываете контракт?!! Нет, моя дорогая! Ошибаетесь! — с яростью возразил Алек. — Ч— черт!.. Это не вы… м— м… а я… Я!!! М— м… я разрываю наш контракт! Быстро берите лист бумаги… ум— м… ручку… и садитесь за стол! — задыхаясь от боли и гнева, повелительно распорядился Алек.
— А что вы раскомандовались? Не собираюсь я выполнять ваши приказы! — возразила Лора, нервно и возбужденно бросая в сумку свои вещи.
— Я… ум— м… говорю вам… ч— черт… садитесь за стол! С ручкой и листом бумаги! Ч— черт!.. — настойчиво потребовал Алек и поморщился. — Вы хорошо меня поняли, Лора? Я жду! И советую… м— м… выполнить мое требование… по-хорошему… Ч— черт!!!
Она, наконец, поняла, что с ним что-то неладно. И уже более миролюбиво уточнила:
— Но зачем?
— Подсчитаете и запишете все, что я вам должен! Ум— м!..