Она сначала неопределенно пожала плечами, потом неожиданно подалась корпусом вперед, пытливо посмотрела в его глаза и серьезно уточнила:
— Почему вы так решили, Алек?
— Почему?.. — он усмехнулся. — А сама ты не догадываешься, Лора?
— Но… — начала она и вдруг замолчала. Лора, откинувшись в кресле, положила руки на подлокотники и опустила ресницы.
— Вот именно, Лора… именно… — криво усмехнувшись, произнес Алек. В тот поздний вечер, когда он решил прослушать кассету Лоры, все началось, как обычно: лента крутилась, инструменты симфонического оркестра добросовестно исполняли свои партии, но… Изумительное по красоте, сильное наполненное сопрано так и не зазвучало.
— Это другая запись. Другой певицы. А тогда пела ты, Лора. Ты! Я же поздно вечером, оказавшись на кухне, случайно обнаружил забытую тобой кассету и решил послушать «Casta diva», но… И я догадался, что слышал твой голос. Лора, ты — изумительная певица! У тебя необыкновенно красивый завораживающий тембр! Я поражен, что ты, такая хрупкая и тоненькая, можешь петь настолько сильно… мощно… проникновенно… и очень чувственно. Я восхищен, Лора! Искренне восхищен! — восторженно воскликнул Алек, а затем озадаченно спросил: — Но я не понимаю, почему ты… не на сцене?.. Тебя ждет мировая известность! Певиц с такими уникальными природными данными — единицы. Почему, Лора? Почему?
Она, не открывая глаз, едва уловимо покачала головой и почти беззвучно ответила:
— Я не хочу… об этом… говорить… — и неожиданно резко вскочила с кресла, посмотрела на Алека взглядом, полным душевной муки и страдания, и сквозь спазмы, сжимавшие горло, повторила: — Не хочу… говорить… Никогда!!!
Лора закрыла лицо руками и убежала.
Алек глубоко вздохнул, внутренне ругая себя за то, что невольно причинил Лоре боль. Он понял, что, очевидно, в жизни Лоры произошла какая-то трагедия. И был прав.
Все случилось почти три года назад. Лора чувствовала себя невероятно счастливой. Ее…ЕЕ!!! Ее!.. студентку консерватории, молоденькую начинающую певицу пригласили исполнить партию Лакмэ в одноименной опере Делиба. Партию, о которой можно было только мечтать. Красивейшую! Драматическую! Главную!!!
Лора буквально летала на крыльях, не зная усталости. Полгода напряженной работы промелькнули, как одно мгновение. И теперь, когда до спектакля оставалось два дня, Лоре они казались бесконечно долгими. Она не испытывала волнения, потому что все ее существо было переполнено ощущением безграничного счастья.
Лора вышла из консерватории и привычно свернула на тихую спокойную улицу. Прогулки в одиночестве всегда доставляли Лоре радость, потому что давали возможность не спеша все обдумать или, наоборот, не размышлять ни о чем.
Почти сразу внимание Лоры привлекла группа озлобленных неистовствующих молодых парней, которые, сгрудившись плотным кольцом, с ожесточением что-то пинали ногами. До Лоры отчетливо долетали потоки нецензурной разнузданной брани.
Лора остановилась и вдруг с ужасом разглядела, что на земле, в луже крови, лежит человек. Она узнала его. Это был студент их консерватории. Замечательный флейтист. Лора не была с ним лично знакома, но они оба всегда вежливо обменивались приветствиями, испытывая одинаковое чувство взаимного уважения и симпатии друг к другу. Лора знала, что об этом деликатном и серьезном юноше отзывались, как о перспективном будущем большом музыканте.
А теперь он лежал, захлебываясь в крови, не имея уже сил закрыть лицо руками, и страшно хрипел. А озверевшие подонки наносили ему удар за ударом и растаптывали с садистским удовольствием вандалов выброшенную из футляра флейту.
Лора быстро огляделась и устремилась к телефону. Она вызвала полицию и, отчетливо понимая, что мерзавцев надо во что бы то ни стало остановить, бросилась к ним.
— Прекратите!!! Немедленно прекратите!!! Я вызвала полицию!!!
Она с неожиданной силой растолкала их и опустилась около истекающего кровью юноши.
— Полицию?!! Стерва!!!
Лора вдруг почувствовала, как стальная рука обхватила сзади ее шею и начала медленно сдавливать, запрокидывая голову назад. Подбородок, казалось, разломится на куски от страшного нажима локтя. Лора максимально напрягала мышцы шеи, стараясь не задохнуться, и отчаянно пыталась освободить свои руки, которые оказались в цепком захвате напавшего.
В какой-то момент удушающий болезненный зажим ослабел, и Лора пронзительно и неистово закричала. И тут же в глазах потемнело… блеснули ослепительные всполохи… Лора заскользила по бесконечному узкому черному тоннелю… Последним, что запечатлелось в сознании Лоры, был невероятно далекий вой полицейских сирен и скорой помощи…
Все закончилось трагично. Несколько ничтожеств, не имеющих права называться людьми, отняли с ничем неоправданной жестокостью жизнь талантливого, умного, воспитанного человека, и ногтя которого не стоили. Юноша умер по дороге в больницу, а Лора…
После неоднократных консилиумов врачи объявили свой страшный вердикт: Операция не требуется, несмыкание связок будет устранено после соответствующих процедур и курса лечения, голос восстановится, но… Многочасовые вокальные нагрузки в репетиционный период и во время спектаклей голосовой аппарат не выдержит. А следовательно, о карьере профессиональной певицы не могло идти и речи.
Это была катастрофа. Крах всех надежд.
Из-за несмыкания связок Лора не могла говорить. Да и не хотела! Потому что все в этом мире потеряло смысл. В 20 лет жизнь кончена… Кончена!!! Лора впала в состояние безысходной тоскливой депрессии.
Родители немедленно организовали длительное путешествие, куда незамедлительно и отправились всей семьей. Они хотели отвлечь Лору от тяжелых раздумий и увезти подальше, заграницу, от многочисленных вопросов, сочувствия, взглядов.
И действительно, после отдыха, последующего лечебного курса голос Лоры вновь зазвучал наполнено, мощно, выразительно, поражая природной красотой тембра. Но петь она могла не долее 30 минут: голос «садился», «уставал», связки постепенно размыкались, из горла вырывались хриплые прерывистые звуки.
Диагноз врачей подтвердился со всей своей беспристрастной объективностью.
Лора, с трудом заставляя себя мириться с трагичными обстоятельствами, по совету родителей, педагогов, друзей перевелась на отделение контрапункта и композиции, поскольку это в какой-то мере соответствовало и ее выбору: Лора с детства делала робкие попытки к сочинению музыки.
Учеба, творческая работа до определенной степени приносили удовлетворение. Но такого душевного подъема и вдохновения, как прежде, не появлялось. Угнетенное потерянное состояние не проходило. Оно мучило Лору. Тем более, в консерватории ей приходилось встречаться с однокурсниками по вокальному отделению, посещать концерты, слушать выступления, что болезненно травмировало и бередило незаживающую рану. Лора свои чувства старательно скрывала, искренне радуясь чужому успеху. Не своему. Исключением, пожалуй, стала дипломная работа Лоры. Ее и саму удивляло, как буквально на одном дыхании ею была написана «Рапсодия погасшей звезды». На выпускном концерте это произведение имело оглушительный успех. Лора принимала многочисленные, вполне заслуженные поздравления.
И тем не менее, по возвращении с концерта Лора объявила родным свое выстраданное, многократно обдуманное решение радикально поменять свою жизнь. Ей казалось, что отдаленность и отстраненность на какое-то время от мира музыки обязательно поможет ей окончательно смириться с обстоятельствами и успокоиться.
В результате, СУДЬБА в лице Карла Хэкмана свела Лору с Александром Редфордом.
Вскоре господин Редфорд выздоровел, и услуги сиделки стали не нужны. Теперь Лора, как и прежде, приготовив ужин, возвращалась домой. Ее отношения с Алеком Редфордом снова стали сугубо официальными. Во многом из-за того, что сама Лора придерживалась именно такой, отчужденной линии поведения. Ей она казалась логичной и правильной. Ведь, в конце концов, Лора была всего-навсего поварихой. И только. Поэтому не считала больше возможным продолжать те отношения, которые сложились между нею и господином Редфордом во время его болезни. В противном случае, ситуация неизбежно усложнилась, стала бы непонятной и запутанной. Разве реально и правильно было держаться с господином Редфордом так же, как, например, с Карлом Хэкманом? Нет, конечно. Поскольку Алек Редфорд являлся ее хозяином, работодателем. Тогда как с Карлом Лору ничего не связывало, она от него никак не зависела. Поэтому без труда вела себя легко и непринужденно. Просто. По-дружески.
Но чем больше проходило времени, тем все очевидней было то, что взаимоотношения Лоры и господина Редфорда становились день ото дня напряженнее. Лору удивляло, что, приезжая домой, едва встретившись с ней и обменявшись несколькими фразами, он вдруг мрачнел. Его настроение, казавшееся безоблачным и веселым, мгновенно портилось. С лица не сходила хмурая недовольная гримаса. Иногда он был так неожиданно резок и саркастичен, что Лоре порой изменяла выдержка, и отпор с ее стороны следовал незамедлительно. Правда, границ дозволенного ни один из них ни разу не преступил.
Как-то, в один из выходных дней, Карл по приглашению Алека приехал к нему на обед. И сразу отметил ту предгрозовую атмосферу, которая реально ощущалась в доме.
Когда после обеда они уединились в кабинете, Карл сел в кресло и проницательно посмотрел на друга.
Тот стоял посередине, засунув руки в карманы. Алек нервно притопывал носком туфли по полу и, прищурив глаза и слегка отвернувшись, не отводил взгляд от окна. Внезапно Алек перевел его на Карла, посмотрел в упор и отрывисто и коротко бросил:
— Ты должен срочно разыскать Изабеллу!
От удивления Карл даже привстал. Это была та тема, к которой они не возвращались больше полугода. И главное, за столько времени Алек впервые произнес это имя вслух.
Карл медленно опустился в кресло, не сводя с друга пристального взгляда, и серьезно спросил:
— Ты что-то решил, Алек?
Ответ был тверд и категоричен:
— Да.
Карл молча наблюдал, как Алек прошел несколько раз туда и обратно по диагонали кабинета, затем буквально упал в кресло и с силой потер рукой лоб. Карл немного подумал и, стараясь держаться бесстрастно, уточнил:
— Это… из-за Лоры? Да, Алек?
Тот прикрыл ладонью глаза, глубоко вздохнул, потом посмотрел прямо и открыто на Карла и честно признал:
— Да, Карл.
— М— да… Откровенно говоря, я и сам давно начал догадываться, что…