К концу января практически полностью закончили переработку урожая. Все ребятишки при деле, после завтрака занятия в школе, потом тренировки, после обеда часовой сон, а затем обучение ремеслам и еще часик игр на свежем воздухе. Ребятишки растут здоровыми, практически даже простуды ни у кого не было, а вот мелкие повреждения в виде ушибов, ссадин и царапин, бывают постоянно, самым «страшным» было пару вывихов.
Усиленно идет подготовка к весне. Строительство второго шлюпа практически закончено, идет наладка стоячего и бегущего такелажа. Девочки пошив парусов закончили, дошивают запасные. Осталось дождаться ледохода и можно спускать на воду. В мастерских авралов нет, изготавливаем все по текущим потребностям, за исключением экспортного товара и вооружения, да и безостановочно производим кирпичи и из намытого золота штампуем монеты.
Практически все необходимое для проживания, в том числе с относительным комфортом для данного времени, у нас есть. Закупаем только соль, соду, овчину, да оленью и бычью кожу и в небольших количествах меха. Дети растут, постоянно приходится обновлять зимнюю одежду и обувь. С пошивом летний одежды без проблем справляемся своими силами. Осталось прикупить шесть волов, шесть коров, надеюсь купец привезет лошадей и на этом останавливаемся. Хотя можно еще увеличить на пятнадцать голов, но с учетом вероятного приплода, возможности луга для содержания скота будут исчерпаны.
Изготовив три плуга с тремя ножами под будущие пары волов, задумался о дальнобойном оружии. Наши гранаты и бомбы эффективны в ближнем бою, на средней дистанции есть луки и арбалеты, но с учетом экипажа на шлюпе, плотной стрельбы у нас не получится, и лучники с галеры нас рано или поздно перестреляют. С римской галерой сработал факт неожиданности и плюс они не стреляли, а шли на абордаж. А если нападут две галеры или ладьи, или пять? У того же Куруша было шесть галер.
Направился к Николаю:
— Николай, какие результаты у ребят по владению пращёй?
— Дальше тебя шестисот граммовую болванку никто не метает. У меня и Бориса максимальная дальность с точностью попадания в шит длиной три метра и высотой два метра 80 метров, у Ивана и Михаила — 70 метров, у экипажа шлюпа, за исключением девочек — 60 метров, у всех остальных в пределах 40–50 метров.
— А как насчет метания 50-ти граммовых камней?
— Тут результаты получше, но опять же дальше тебя никто не метает. Я и Борис в силуэт человека попадаем со 120 метров, Иван и Михаил со ста, все остальные поражают силуэт с 80 метров.
— Хорошо.
— Подрастем, будем дальше метать и тебя опередим!
— А пока не подросли, будем на шлюпы делать стрелометы. Это как арбалет, только больше и значительно мощнее, — передаю Николаю сделанный мной чертеж.
Изготовление первого стреломета заняло две недели. Стреломет получился довольно громоздким весом в шестьдесят килограмм, на вертлюге со сто двадцатиградусным поворотом в обе стороны и со стационарной стойкой с длинным рычагом с зацепом с передаточной шестерней, для взвода тетивы. Все члены экипажа легко смогли взвести арбалет. Что позволило создать силу натяжение в полторы тонны. С учетом времени взвода тетивы, скорострельность будет пять выстрелов в минуту, а если потренироваться, то и побольше. Для защиты стрелка от стрел установил две повезы. Железный наконечник стрелы снабдили половинчатым зарядом гранаты.
На испытание позвал всех старичков и экипаж шлюпа. Стреломет поместили на повозку, с которой и осуществляли стрельбу. В качестве мишени, имитирующей борт галеры, установили стенку размером два на три метра из двойной доски пятидесятки. Силуэты людей были из такой же доски. Мишени установили на расстоянии трехсот метров, притом пять силуэтов на борту на возвышении, чтобы было видно верхнюю половину силуэта, друг за другом.
Первый выстрел провожу стрелой без порохового заряда, замененного свинцом с тем же весом. Прицелившись в голову силуэта, стреляю. Вижу, как разлетаются щепки от досок, слышу восторженные возгласы присутствующих. Все вместе идем к мишеням. Результат впечатлил всех. Стрела попала в силуэт на уровне груди, притом доска разлетелась в щепки, во второй доске дыра сантиметров десять в диаметре, в третьей примерно такая же, четвертую доску стрела пробила, но застряла в ней.
Второй выстрел произвожу стрелой с пороховым зарядом в борт. При прицеливании, с учетом первого выстрела, беру поправку на двадцать сантиметров вверх. Произвожу выстрел, летящая стрела оставляет за собой небольшой дымовой след от горящего порохового фитиля, но результата не видно. Кто-то из ребят с досадой выкрикнул:
— Мимо…
И тут раздается взрыв и мишень заволакивает дымом.
— Урааа! — заорали ребята в несколько глоток.
Результат превзошел все ожидания. Стрела пробила, состоящий из двух досок, борт, за которым взрывом разворотило деревянную конструкцию, удерживающую силуэты на возвышении. С внутренней стороны борт посечен осколками, также, как и все пять досок, имитирующие силуэт человека.
— Круто! Если стрела взорвется в трюме, мало никому не покажется, — резюмирует результаты испытаний Николай.
За две недели изготавливаем четыре стреломета, которые устанавливаем на носу и корме каждого шлюпа. Пока шло изготовление стрелометов, старички, экипаж шлюпа и десять самых метких стрелков из арбалета, тренировались стрелять из первого стреломета, который впоследствии установили на крыше усадьбы.
15 марта начался ледоход, а 16 марта спустили на воду два шлюпа, предварительно их проконопатив и просмолив. На старый шлюп назначил капитаном Михаила. В состав его экипажа вошли Савлий, Денис, Олег, Виктор и Петр. У меня на новом шлюпе в экипаже Аршак, Ракс, Семен, Опис и Оре. 17 марта загрузившись четырьмя тоннами зерен ячменя, тонной пшеничной муки и тонной ржаной, сотней пяти литровых бочонков и сотней керамических бутылей с подсолнечным маслом, тысячей полукилограммовых упаковок чипсов, и сотней керамических бутылей спиртного, отправились искать на реке Каме переселенцев сарматов. Провожало нас все племя. Когда отдали швартовы народ постепенно стал расходиться, только одна Эвика махала нам вслед, пока шлюпы не скрылись за поворотом. Я шел первым и постоянно поглядывал за шлюпом Михаила, первый час его шлюп немного рыскал, не добирал полностью ветер, было заметно, что капитан нервничает, но со временем Михаил взял себя в руки и шел за мной, не отставая на расстоянии пятидесяти метров.
В реку Каму вошли на четвертые сутки и двинулись вниз по течению. Шли ближе к правому берегу на расстоянии трехсот метров от него. По моим представлениям, сарматы высадку должны были производить на правом берегу, смысла обосновываться им на левом берегу нет, туда бы дошли и по земле, не затратив столько усилий.
Пройдя около ста пятидесяти километров, в месте впадения в Каму реки Сюзьвы, замечаю на правом берегу Сюзьвы пяток кривых бревен, а берег реки вверх ее течения, превращен в сплошное месиво непроходимой грязи, образованной от высадки тысяч людей и сотен голов лошадей и скота. Шлюп Михаила оставляю в устье Сюзьвы, а сам на шлюпе поднимаюсь вверх по течению. Идем по центру реки, ширина которой около двухсот метров. Через километр месиво грязи на берегу заканчивается, а вдоль берега наблюдаю грунтовую дорогу фактически убитую, если бы это было в предыдущей жизни, то сказал бы тяжелой техникой, а так понимаю, что волами тащили бревна с разобранных плотов.
Дальше на шлюпе идти не решаюсь, впереди поворот реки, без разведки не обойтись. На правом берегу заросли ивняка, за которым невысокий подлесок. Хотя листвы еще нет, но через подлесок не видно, что за ним находится. На левом берегу сплошной стеной смешанный лес. Разворачиваю шлюп, подхожу к левому берегу и пристаю к иве, ствол которой метров на пять вытянулся над водой. Даю команду Аршаку отвести шлюп от берега на десять метров и быть в полном внимании. Сам же по стволу перебираюсь на берег, подыскиваю высокое раскидистое дерево и вскарабкиваюсь на верх.
На расстоянии пяти километров по правому берегу реки, на ее излучине, наблюдаю поселение сарматов, состоящее на взгляд из сотни кибиток и юрт, а также пары сотен шалашей. За поселением на обширном лугу, на котором только-только, появились первые зеленые всходы травы, пасется стадо коров из почти полсотни голов, небольшой табун лошадей и отара овец. В двух километрах на востоке от поселения возвышается свеженасыпанный курган, размерами не меньше, чем мы видели во время зимнего вояжа по реке Сылве.
В центре поселения на небольшой пустующей площадке находится с десяток человек, других людей в поселении не видно. На берегу реки, вытащенные из воды на небольшой пляж, лежат штук пятнадцать долбленок, а также пришвартованы шесть плотов. Замечаю, как из подлеска, в трех километрах от нас, выскакивает всадник и скачет по дороге, а вернее по грязевому месиву в направлении от нас в сторону поселения.
«Похоже нас заметили, посмотрим какая будет реакция», — думаю про себя.
Минут за пятнадцать всадник доскакал, вернее добрался до поселения и спешился в центре на площадке. Его окружили, находившиеся там люди, двое из которых секунд через тридцать побежали в сторону наиболее большой юрты. Куда через минуту направился и всадник. Из юрты вышел мужчина, одетый в длинный халат, выслушал всадника, а затем, подняв руку вверх, отдал распоряжение. Поселение сарматов мгновенно превратилось в людской муравейник, но через пару минут хаотичное движение превратилось в осмысленное. Человек тридцать побежали на берег реки к долбленкам, а человек пятьдесят на луг за пасущимися лошадьми. На взгляд человек пятьсот мужчин и двести женщин, вооруженные луками, выстроились в пять рядов перед поселением.
«Тут их не больше тысячи, а где же остальные» — мелькнула мысль.
Ждать больше не стал, быстро спустившись с дерева, выбежал на берег, дал сигнал на шлюп, который через пару минут подошел к стволу ивы, и я поднялся на борт. Даю команду спуститься ниже по течению к второму шлюпу и рассказываю об увиденном. Подойдя к шлюпу Михаила, объявляю боевую тревогу. Шлюпы выстраиваем в боевой порядок на носовом и кормовом якорях под сорок пять градусов к течению реки, практически по центру в ста метрах от каждого берега. Я облачаюсь в ламинарные доспехи, а ребята в кожаные доспехи на войлочной подложке и такие же шлемы.
Через двадцать минут появляются семь долбленок по четыре человека в каждой. С идущей первой долбленки, один из сарматов замахал руками, и долбленки остановились, не доплыв до нас двести метров. Пару гребцов на каждой из них подгребали веслами, чтобы лодки не снесло течением.
Стояние продолжалось минут десять. Затем одна из долбленок начала движение к левому берегу, и находившееся в ней сарматы произвели высадку. Семафорю Михаилу, чтобы одним самострелом взял под контроль левый берег.
Еще через десять минут по правому берегу появилось в районе пятидесяти всадников, среди которых был сармат, отдававший приказы. Всадники остановились на возвышении в двухстах метрах от реки. Ближе им не подойти, там непролазная грязь, после таяния снега фактически превратившаяся в грязевое болото.
В прицел рассматриваю всадников, до них около трехсот метров, так что могу рассмотреть все детали. У всех всадников по мечу, за спиной щит и лук, копий нет, как и доспехов. Да и вряд ли лошади, всадников в доспехах выдюжат, уж больно они истощены.
«Ну да, не с копьем же корабль атаковать», — ухмыляюсь про себя.
Сармат, отдававший приказы, выглядит лет на восемнадцать, одет в явно дорогой халат, вооружен также, как и остальные, только ножны меча сверкают на солнце драгоценными камнями.
«Скорее всего он внук Зорсина — Зорсин VII», — делаю мысленный вывод.
Подхожу к борту, перед собой выставляю руки с открытыми ладонями, демонстрирую свои добрые намерения. Царь Сираков, что-то говорит стоящему рядом с ним всаднику, который спешивается и направляется к берегу, а по направлению к нему устремляется одна из долбленок. Сармат вступает в полосу грязи, делает пару шагов и проваливается в грязь по пояс.
За моей спиной раздается смех. Сам еле сдерживая смех, рыкаю:
— Смех прекратить! Внимание не ослаблять!
Один из сарматов накидывает на бедолагу аркан и пытается его вытащить, но грязь держит крепко и только привязав аркан к седлу лошади, его удается вытянуть. Однако грязь свою дань взяла, страдальца вытащили без сапог.
Следующий посыльный на лошади поскакал вдоль берега не приближаясь к двухсотметровой полосе грязи вверх по течению. Обогнув километровый опасный участок, спешившись, через заросли ивняка, он пробрался к воде, куда подплыла долбленка. Приняв на борт посыльного, долбленка направилась к моему шлюпу. Не дойдя до шлюпа десяти метров, долбленка остановилась, а посыльный, встав, обратился ко мне на сарматском языке:
— Ты вторгся на территорию клана Сираки! Царь Сираков Зорсин VII милостив и предлагает тебе и твоим людям сдаться, тогда все останутся живы и станут нашими рабами. Если не сдадитесь, то все умрете.
«Ну ни чего себе… Вот и приплыли…» — промелькнуло в голове, а на русском командую:
— Поднять якоря! По течению сплавляемся в Каму. Кроме стрелков стрелометов, остальным укрыться от возможных стрел.
Подхожу к кормовому стреломету, где стрелком Опис.
— Опис, целься в место, где плавал в грязи сармат. Стреляешь болтом с гранатой с задержкой в две секунды, чтобы фитиль не потух во влажной грязи.
Дальше отвечаю посланнику:
— Я Владимир из рода Руссов! Передай царю Зорсин VII, что я пришел с миром. Привез на торг зерно.
— Зачем покупать зерно, если оно уже принадлежит племени Сираков? А твои баллисты нам не страшны, они мало на что способны. Но если ты убьешь даже одного сармата, смерть твоя будет долгой.
Якоря подняты и шлюпы начали медленно сплавляться к Каме. Отдаю команду Опис на выстрел. Задымил фитиль и через пару секунд Опис стреляет. Болт вонзается в грязь и тут же происходит взрыв. Комья грязи фонтаном взлетают в воздух и обрушиваются на десяток стоящих всадников, в том числе и царя. Посыльный, стоящий в долбленки, от неожиданности, не удержал равновесие и шлепнулся в холодную воду.
Последствий ждать не стал:
— Поднять паруса. Уходим домой.
Выйдя в Каму, идем вверх по течению, ветер благоприятный, идем полным курсом бакштаг, на шлюпах ставим спинакер и скорость возрастает до двенадцати узлов. Упоение скоростью длилось не долго. Не доходя реки Чусовой ветер сменился, спинакер пришлось убрать и скорость снизилась до шести — семи узлов. В трюмах востребованный ранней весной товар. Принимаю решение идти в Ибырь. В Имень идти смысла нет, Куруш там появится через полтора-два месяца. А в Ибырь и так собирался, но чуть позже, за коровами и волами.
До уже привычного места ночёвки в тридцати километрах от городища Ибырь дошли за четыре дня. Утром пришли в Ибырь, каких-либо судов не было, лишь на косе, вытащенные из воды, одиноко ютились две долбленки. Михаилу дал команду оставаться на рейде, а сам пришвартовал шлюп у причальной стенки.
Не успел пришвартоваться, как появился мытарь:
— Здравствуй, Владимир! Я очень рад тебя видеть! — а у самого глазки так и зыркают, и по второму шлюпу, и по стрелометам.
— Здравствуй уважаемый!
— Ты в это раз намного раньше пришел в Ибыр.
— Да вот привез зерно ячменя, думаю сейчас оно у вас в цене.
— Ты правильно сделал, что привез зерно. Сейчас на торгу зерна нет.
Отдаю мытарю за швартовку серебряный рубль и дарю три бутылки с виски, так полюбившиеся мытарю. Иду на торг. Стражники раскланиваются как с родным.