- Подождите. Это правда, милорд. Клянусь вам. - Когда Эрик снова покачал головой, губы епископа решительно сжались. - И я докажу вам. Ждите здесь.
Повернувшись, старик внезапно бросился к домику, распахнул дверь и исчез. Через мгновение послышался его крик:
- А! Шлюха вавилонская! Потаскуха! Попалась! Твой муж...
Застыв, Эрик взирал на распахнутую дверь домика, потом неуверенно шагнул к нему, вытаскивая меч. Он не верил, что Розамунда в доме. Скорее всего старый дурак застал там другую женщину и ее возлюбленного. И, судя по наступившей тишине, тому, наверное, не понравилось, что его женщину называют шлюхой вавилонской.
- Старый дурак, - пробормотал Эрик, подходя к двери. Заглянув внутрь, он позвал: - Епископ, с вами все в порядке?
Переступив через порог, он заморгал, внезапно очутившись в темноте. Его глаза все еще пытались рассмотреть что-либо в тусклом свете, когда шорох сзади заставил его обернуться. И в этот момент что-то тяжелое обрушилось на его голову.
Войдя в сад, Розамунда остановилась и обеспокоенно огляделась. Тревога подстегивала ее, и она знала, что не успокоится, пока не найдет мужа и Шрусбери. Но где же они? Сад оказался огромным, в нем было полно укромных мест. Зачем епископ привел сюда Эрика? Если нападения - дело рук Шрусбери...
Розамунда поморщилась при этой мысли, но тут же постаралась успокоить себя: если это он и все дело в какой-то безумной любви, которую он питал к ее матери, то зачем убивать Эрика?
Ее размышления были прерваны двумя женщинами, которые шли по тропе в ее сторону. Остановившись, она с улыбкой подождала их.
- Простите, вы, случайно, не видели двух мужчин? Один молодой, другой постарше?
- Вы имеете в виду епископа Шрусбери? - опросила женщина постарше.
Это, судя по всему, были мать с дочерью. Они были очень похожи, обе белокурые, с белоснежной кожей.
- Да, - быстро сказала Розамунда.
- Мы проходили мимо них. Они направились вон туда, - указала та, что помоложе. - Хотя не понимаю зачем. Они продолжали идти, когда уже и тропа кончилась. Там дальше ничего нет.
- Нет, есть, - заявила старшая женщина. - Домик Розамунды.
- Домик Розамунды? - вздрогнув, переспросила Розамунда.
- Да. Она была когда-то любовницей короля и жила в домике, пока Генрих не забрал ее во дворец. Он больше никому не разрешил поселиться там. Я удивлена, что Элеонора не приказала сровнять дом с землей. Особенно если она ненавидела любовницу так сильно, как гласит молва.
Чувствуя, как у нее от страха зашевелились волосы, Розамунда подхватила юбки и устремилась в направлении, указанном женщиной.
Глава 18
- А, вы пришли в себя.
"Разве?" - подумал Эрик, с трудом открывая глаза. Казалось, он заснул и ему снится какой-то невероятный кошмар. В голове у него словно стучали молотком, почти так же, как в тот день, когда его сбросили в реку. Сейчас он лежал на спине на старой, скрипучей и грязной кровати. Скользнув глазами по ткани, из которой был сделан полог, он с отвращением увидел, что вся она покрыта паутиной.
Эрик ненавидел пауков, просто терпеть их не мог, и его первым желанием было вскочить с постели и бежать прочь, но когда он пошевелился, что-то помешало ему встать. Взглянув наверх, он обомлел при вида веревок, которые привязывали его к столбикам полога. Посмотрев на свои ноги, он увидел, что и они привязаны. Он был распят, словно жертвенный барашек.
- Я было хотел поджечь дом и оставить вас в нем гореть заживо - вы бы никогда не узнали, кто это сделал и почему! Но потом это показалось мне ужасно несправедливым, - произнес епископ Шрусбери как бы между прочим, и Эрик увидел, что тот разводит огонь в очаге. - И потом, я считаю, что для того, чтобы я действительно мог получить удовольствие от происходящего, вы должны быть в сознании.
Огонь в камине уже запылал, старик выпрямился и направился к постели; на его губах играла довольная улыбка.
Окончательно придя в себя, Эрик настороженно наблюдал за приближающимся епископом, отмечая про себя и его холодный взгляд, и бесстрастное выражение лица, и острый кинжал, которым тот поигрывал. Все увиденное лишь усилило тревогу Эрика.
- Как? Неужели я напрасно терял время? - спросил Шрусбери, остановившись у постели. - Разве вам нечего сказать? И у вас нет никаких вопросов? Что, мне сразу убить вас?
Внутренне поежившись от насмешливых слов епископа. Эрик откашлялся, силясь придумать хоть какой-нибудь вопрос - любой, который помог бы оттянуть время и дать ему возможность выпутаться из этой ситуации.
- Значит, это вы совершали нападения. Сначала в спальне, потом...
- Это была ошибка, - почти рассеянно перебил его Шрусбери, разглядывая кинжал и проводя пальцем по краю острого лезвия.
- Ошибка? Что вы хотите этим сказать? - вопросительно приподнял брови Эрик и очень осторожно попробовал потянуть веревки, удерживавшие его запястья. Если бы ему удалось незаметно ослабить узлы...
-То, что сказал. Это была ошибка.
- Вы хотите сказать, будто ошибочно подумали, что я был в спальне, и пришли туда, а Блэк напал на вас? - спросил Эрик, вспомнив предположения Розамунды.
- Нет. Я знал, что в тот момент вы находились внизу. Я собирался убить именно Розамунду.
- Но почему? - спросил Эрик с искренним недоумением. - Я думал, вы любите ее.
- О да. И именно поэтому я считал, что лучше убить ее.
- Вы сочли, что лучше убить ее, потому что вы любите ее? - спросил Эрик с удивлением.
- Вот именно, - удовлетворенно кивнул Шрусбери. - Я хотел спасти ее.
Эрик непонимающе уставился на него.
- Спасти, убив? - Когда епископ кивнул, Эрик покачал головой. - А от чего вы собирались спасти Розамунду?
- От вас, разумеется. Точно так же, как я спас ее мать от Генриха. Вздохнув, старик прошел к изножью кровати и вдруг сменил тему. - Это был ее домик. Дом прекрасной Розамунды. Он очарователен, правда? И я подумал, что это подходящее место, чтобы покончить с вами.
Шрусбери стал медленно расхаживать по комнате, легко проводя кинжалом по столам и стульям, по другой попадающейся поверхности, царапая ее и поднимая облака пыли.
- Розамунда любила этот дом. Она вовсе не хотела покидать его и жить во дворце. Она говорила, что дворец полон волков и стервятников, что там нет ни минуты покоя. Она предпочитала этот дом.
Снова остановившись у постели, Шрусбери посмотрел на Эрика, и взгляд его затуманился.
- Именно здесь они совокуплялись. Генрих и моя прекрасная Розамунда. Я все еще мысленно вижу их. Генрих тогда был моложе. Сильный, высокий и стройный. А Розамунда... О, она была просто красавица. Такая прелестная, что было даже больно смотреть на нее. Она была само совершенство.
Его рот скривился, и он с отвращением и издевкой сказал:
- И Генриху, конечно, понадобилось осквернить эту красоту, коснуться грязными руками ее безупречной кожи, накрыть ее своим потным, алчным телом, наполнить ее своим греховным семенем.
Эрик настороженно следил за рукой епископа, судорожно сжимавшей кинжал; зубы того заскрипели в бессильной злобе. Жилка билась у него на лбу, лицо горело яростью. Внезапно он возмущенно закричал:
- И она позволяла ему! И что еще хуже, ей нравилось это.
Эрик замер, когда Шрусбери вонзил кинжал в постель всего в нескольких дюймах от его бедра - так, словно он вонзал его в женщину, о которой сейчас вспоминал.