- Ах, - сказал Джослин с мрачным видом. - Но я же не похож на других. Ты же знаешь.
- Лучше, чем все они. А теперь отбрось свои грустные мысли. На тебе лица нет. Ты мрачнее тучи. Послушай, лучше еще раз расскажи мне об этом их этикете.
Джослин расположился в кресле и, загибая пальцы, стал говорить:
- Джентльмен не надевает перчатки, идя к столу. Он их надевает, когда идет танцевать.
- Так, понятно.
- Джентльмен не закуривает в присутствии женщины, разве только она сама позволяет ему это.
- Понятно.
- Если ты закурил и вдруг увидел леди, то сразу же должен избавиться от сигары.
- Вот так и выбросить просто, да?
- Да, и, кстати говоря, - сказал Джослин, - если ты идешь с любовницей, то она должна быть слева, тогда каждый будет знать, что она не жена.
- Это значит, что жены у меня вообще нет.
- Нет, у тебя может быть жена, и если она есть, ты должен письма от любовницы получать только в клубе. Слуги будут приносить их тебе так, чтобы никто не увидел почерка любовницы.
- Почему меня должно это заботить?
- На тот случай, если какой-нибудь твой недоброжелатель захочет все рассказать твоей жене, дурак.
- Ну же, продолжай, мой милый. Она уже узнала, и что дальше?
- Так вот, если кто-то расскажет ей, она уже не сможет проигнорировать это.
- Какая глупость!
- Согласен, но таковы правила, принятые в обществе, приятель, - сказал Джослин, взглянув на карманные часы.
Ник подошел к Джослину вплотную и пристально посмотрел на него. Джослину сделалось не по себе под этим непоколебимым, остановившимся взглядом.
- Ну, что такое? - спросил он.
- Ты плохо выглядишь. Я беспокоюсь за тебя. На тебя опять нашла хандра.
- Со мной все в порядке.
- Нет, не все с тобой в порядке. Я видел, как ты часами задумчиво смотрел в окно. Ты думал, что я не вижу ничего? - сказал Ник, взявшись за спинку кресла, на котором сидел Джослин, и, наклонившись, опять поглядел ему в глаза. - Ты думаешь, я не знаю, в чем дело? Я видел твое лицо, когда ты вернулся из Уиллингхема. И такое же лицо у тебя было, когда эти парни заговорили о войне. Я видел, как ты уставился в окно на снег, когда вернулся из Уиллингхема, и я знаю, что ты больше всего хотел бы выбежать во двор, лечь на снег и не возвращаться.
Джослин отвернулся от Ника и уставился в бокал с виски.
- Ты ошибаешься.
- Нет, не ошибаюсь, мой дорогой; может быть, лучше нам прекратить наши "увеселительные прогулки". Они плохо действуют на тебя. Ты же не такой, как я, у тебя есть еще сердце.
Потрясенный словами Ника, он не знал, что и ответить.
- Так много моих фронтовых друзей не стало, понимаешь?
- Ну и что?
- Первый Чешир, затем Поукинс, затем Эйри и сын Эллиота, Уильям Эдвард, а сейчас еще и Стэплтон.
Ник присвистнул:
- Но это все-таки война была.
- Но не для последних троих, - произнес Джослин, глядя в бокал. - Я думал, когда мы вернемся домой, смерти не будет.
- И надо же было этим ублюдкам вспомнить о войне. Посмотри, на кого ты похож!
Джослин взглянул на Ника и улыбнулся:
- Не волнуйся за меня, дружище. После сегодняшней ночи я буду в полном порядке.
- Собираешься к мисс Бетч?
- Нет, к ней поедешь ты.
- Она совсем обозлилась на тебя, что ты не приходишь к ней. Говорит, что не собирается ночью валяться в этой паршивой старой гостинице.
- Я очень занят.
Ник задумался, а потом, посмотрев на Джослина, воскликнул:
- Все дело в мисс Робость? Не так ли? И что же тебе удалось?
- Джентльмену не к лицу говорить о таких вещах. Какая тебе разница, приятель?
Допив виски, Ник поставил бокал и направился к выходу.
- Ну что ж, и это правило я тоже запомню. Когда же мы выберемся из. этого склепа и уедем в Лондон?
- Да дня через три. Я думаю, на эту леди хватит трех дней, и кроме того мы ведь должны присутствовать на обеде Эллиота в пятницу. Может быть, в субботу мы и уедем, успеем на дневной поезд.
Ник остановился в дверях.
- Тебе лучше знать, что ты делаешь, мой милый. Не сомневаюсь, что мисс Робость получит от этого больше удовольствия, чем от вышивания.
- Да, Ник, это так, но все же она... Ну да ладно, как знать, возможно...