Пролог
Элис последние несколько дней ходила, будто в воду упущенная. Новости, которые прогремели на всё королевство про неожиданное воскрешение рода Гроссновер уже приутихли, но те, кто знал, что девушка была наречена с Мэттью, при каждом разговоре поздравляли девушку. Ну конечно, дочь баронета станет женой аристократа из когда-то богатейшего рода. Подруги её поздравляли с видимой на лице завистью, отчего отношения со всеми подругами у Элис сильно охладели. Но и дома ей не было с кем поговорить: отец запил, забрав с собой в сады Диониса и отца, а с Камиллой, мачехой, девушка сама не хотела обсуждать свои личные переживания. Поэтому каникулы у девушки начались в мрачной меланхолии. Она понимала, что причиной всему стала сама, и что её выходка при последней встрече была излишне груба, и хотела даже позвонить, но… Ей казалось, что так она покажет себя податливой и кроткой, а в журналах, которые она перечитывала, эксперты не рекомендовали так делать, чтобы мужчина не почувствовал власть над девушкой. И бедный телефон вновь откидывался подальше, пока вновь желание извиниться и услышать голос парня не брало верх, и снова плеер в телефоне начинал петь песню «Иное не важно»…
Майкл Юдин задумчиво листал вечернюю газету, в которой половина статей так или иначе была связана с Мэттом, необычным юношей, ураганом вторгнувшимся в жизнь маленькой семьи русского иммигранта. С того момента, как Виллисы появились на пороге его клиники, жизнь, как будто, наполнилась красками. Да, местами красными и даже чёрными, если вспомнить ту злосчастную ночь, но остальные эпизоды, можно сказать, перекрашивали это бурое пятно. Живший в столице чужого государства уже больше пяти лет доктор наконец-то смог вписаться в общество. Не просто как доктор, а как друг и приятель. А ведь он уже и перестал мечтать вернуть себе положение, которое потерял на родине. И более того, к нему уже обращаются как к джентльмену, а это на ступеньку выше, чем простой йомен, и на две ступени выше, чем иммигрант. Джентльмен — почти дворянин.
Майкл перевел задумчивый взгляд на Елену, которая в последнее время стала более спокойной и открытой. По крайней мере, она хоть стала разговаривать с отцом, и даже присоединялась к его привычно одинокому ужину. «Повзрослела, наверное, — подумал с улыбкой доктор, и кашлянул. Девушка тут же отложила телефон и повернулась к отцу.
— Пап?..
— Ты уже такая большая… Знаешь, а ведь Мэттью на тебя так смотрел…
— Да знаю я… — недовольно прервала отца девушка, и макнула закрученный в рулет блинчик в сливки. — Смотрит, как на свою собственность, озабоченный.
— Надеюсь, ты не скажешь так ему в лицо? — рассмеялся Майкл и тоже потянулся за блином. Он любил баловать дочку, готовя разные блюда из родины, но блинчики у него получались просто здорово. С этим не спорила даже Елена. — Я, вообще-то тут подумал, что вы могли бы быть неплохой парой…
Елена медленно повернулась удивлённым лицом к отцу и, совершенно неожиданно, громко рассмеялась. Непонимающий причину смеха Майкл лишь ждал, хотя вид смеющейся дочки заставил и его широко улыбнуться.
— Пап, ты сам понимаешь, что такое невозможно?! — продолжала смеяться девушка, и от резких движений её длинные густые волосы полностью зарыли её лицо и даже попали на соусницу, которую чета Юдиных использовала для сметаны. — Ему же всего пятнадцать! А мне почти двадцать! Для него я уже старуха, — вздохнула девушка, и звонко засмеялась: — Тем более он уже герцог! За ним уже, вон, принцессы бегают, так что мне точно ничего не светит. Да и, если честно, я не хочу за него замуж… Он слишком… свой, что ли?.. Как родственник… как братишка, наверное, не знаю, — задумчиво закончила Елена, и снова задорный смех, и её лицо вновь прикрылось непослушными волосами, хоть девушка тщетно пыталась сдуть их, не прекращая смеяться.
Майкл с улыбкой смотрел на дочь, которая в такие моменты была очень похожа на свою мать. Такая же весёлая, беззаботная и яркая. Пять лет уже прошло, а Майкл всё еще не мог отпустить её. Единственная женщина, с которой он нашёл общий язык, и которая могла бы стать его женой, была ему не по рангу, а теперь уж тем более… «Как братишка…» — хмыкнул он, и вновь поднял газету.
Джимми Дайсон, прибыв домой в Солсбери, тут же отправился на производство. Инженеры обрадовали его, что нашли решение для пылесоса, но баронет уже зациклился на новой идее. И снова, это даже не его идея, а юнца, который был принят в семью его друга из приюта. Кому сказать — не поверят, но «нюх» Джимми его еще не подводил. И вот сейчас, когда этот недавний сирота стал герцогом в свои неполные шестнадцать, Дайсон уверился, что не зря он начал работать с ним. Деньги — не важное. Того, что он успел заработать хватило бы еще на пару свадеб с такими дамами как Эммануэль, и еще осталось бы. Но Джимми хотел другого: не имея детей, он очень хотел оставить след в истории. Чтобы после смерти его помнили. Наверное, оттого и все его заводы, и производимые в этих заводах устройства носили имя его рода. И Джимми вполне себе понимал, что таким образом он пытается вписать себя в скрижали истории, и что это не совсем правильно. И он вполне понимал Джея Купера, который советовал завести с кем-нибудь отношения, но… Страх снова попасться в ту же ловушку был сильнее, и Джимми вовсе не хотелось «наступать на те же грабли» из-за влюблённости в очередную куколку с фарфоровым лицом и таким же сердцем. Поэтому он и ухватился за новую идею, высказанную самым необычным юношей в мире.
Парвеню*
*от фр. parvenu — добившийся успеха, разбогатевший; выскочка.
«В погоне за богатством люди превращаются
в преступников, грабителей и даже убийц»
Фортунат, XV век
1 глава
Вечернюю сумеречную тишину, изредка прерываемую трелью птиц и шелестом нависших над прогнившей крышей заброшенного сарайчика листьев старого ясеня, пронзил неожиданный звонок телефона, который лежал под рукой, в ожидании новостей от семьи. Но звонила не Белла.
— Слушаю! — громким, гневным шёпотом произнёс я, нажав на экран и приложив устройство к уху целой рукой. Всё тело дрожало от холода сквозившего сквозь щели ветра, когда я то и дело приподнимался со своей импровизированной лежанки, чтобы оглядеться вокруг старой хибары, сколоченной из сгнивших досок, внутри которой я надеялся провести ночь. Но, как и пару минут назад, в зоне видимости никого не наблюдалось. Что, впрочем, нисколько не радовало. Уже стали возникать мысли безнадёжности, тщетности всех моих попыток скрыться от преследователей.
— Мэтт! Привет! Как ты? — услышал я жизнерадостный и звонкий, оттого и взбесивший меня, голос Шарлотты.
— А ты как думаешь? — сразу же вспыхнул я. — За мной охотится вся армия королевства, а ты спрашиваешь, как я? Хотя, знаешь, неплохо! Гуляю целыми днями на свежем воздухе, занимаюсь активными видами спорта… И воздух в горах Ирландии тоже очень бодрящий, правда иногда случаются неприятные свинцовые осадки… — моя, полная едкого сарказма, и чего уж тут таиться, полной жалости к себе, речь дала выплеснуться эмоциям, которые я таил в себе с первого дня моего побега.
Принцесса долго молчала в трубку, а потом ответила лишь «Поняла, жди!» и сбросила звонок.
Ну и что это было? Вряд ли королевская семья не знает о произошедшем неделю назад в долбанной Ирландии. Или этот звонок был для того, чтобы запеленговать меня? Вот я балбес! Нужно срочно убираться отсюда, пока из-за холмов не появилась гвардия Ирландского полка Его величества, будь они все неладны.
Собрав невеликие пожитки в «найденный» в гараже в одной из деревень по пути рюкзак, я выскочил на улицу, и сразу же побежал по начавшей покрываться вечерней росой траве на северо-восток. Туда, где можно будет переправиться на британский остров, и, наконец, покинуть королевство, пока тут не утихнет всё. Может, обо мне забудут? А ведь всё шло очень даже хорошо. Если не считать пары попыток меня убить, которые, впрочем, неплохо окупились, если посчитать в итоге. На автомате влив Эфир в окоченевшие от холода и целого дня бездействия мышцы, я побежал по краю холма, держась поближе к хвойному лесу, размышляя над иронией судьбы.
Король не дал мне титул и майорат, ранее принадлежавший роду Гроссновер, но вместо него это решил сделать камень. Обычный такой валун фаллической формы, стоящий посреди поля, чуть не убил меня, просто «запев…»
Всё началось с очередной попытки меня убить. Марк Пирстон, исполнительный попечитель позвонил мне через несколько дней после праздника в Итоне, когда все узнали, что род Гроссновер возродился в моем лице. Звонил он с предложением встретиться и обсудить нашу дальнейшую совместную работу. Конечно же, я согласился. И почти даже не удивился, узнав, что встреча будет проходить в офисе Гроссновер Групп в боро Вестминстер. Почти напротив здания парламента.
Ко встрече мы с Гроном готовились два дня. Ему понадобилось намного больше времени, чтобы разобраться во всех махинациях попечительского совета, даже с учётом того, что ему помогали опытные бухгалтер и юрист, числящиеся в штате «Минисофт». И накопали они целую стопку фактов неправомерного растрачивания финансовых средств «моего» рода. И эти папки нужно было все изучить, перепроверить, скопировать на всякий случай. Мы хотели с помощью этих документов просто получить оставшееся на сегодняшний день, хоть юрист, мистер Плэд и божился, что сможет вернуть если не всё, то точно больше половины, что уже было украдено.
Мне же начинать жизнь с судебных тяжб не хотелось, да и не чувствовал я себя хозяином наследства герцога Ирландского. Привыкнув с детства получать всё своим трудом, я видел в этом неожиданном богатстве больше опасности, нежели просто возможную гору денег. Поэтому с судом решили повременить. И зря.
Здание Гроссновер групп представляло из себя угрюмое пятиэтажное здание из старого, почерневшего от времени тёсанного камня с арочными окнами с рамами из красного дерева на них, с аркадой колонн на первом этаже, в котором расположились офисы банков и других финансовых и государственных учреждений, которые могли себе позволить арендовать помещение в напротив парламента королевства.
Изнутри здание так же внушало восхищение дороговизной отделки и интерьера. Но я старался не обращать внимание на антураж. Лишь бросил взгляд на картину на лестничном пролёте в позолоченной раме. На картине был изображён хмурый старик с белым париком на голове, одетый в обшитый золотом красный китель с черным воротом, на котором золотой вязью был изображён четырёхлистный клевер. Долго разглядывать картину не стал, шагая дальше вверх по уложенной красным ковром лестнице. В голове снова стучали молоточки, как в тот день, когда король объявил меня герцогом. Можно было сказать, что так реагирует чуйка на опасность, но в тот день ничего не случилось, поэтому я перестал обращать на неё внимание, списав всё на стресс. Последние дни столько всего произошло, что голова гудела от новой информации. Тут и подготовка к моему вхождению в титул, и работа над проектами. Еще я думал, что делать с открывшей на меня охоту организацией. Но я не знал ни кто там состоит, ни где они находятся. Так что придется ждать их первого шага, и готовиться к нему. И это напрягало больше всего. Не зная, когда они нападут, я ждал их атаки каждое мгновенье, плохо спал по ночам. Каждый ночной шорох казался мне несущим угрозу, каждый пристальный взгляд незнакомца на улице заставлял напрячься в ожидании нападения. Но действий никаких со стороны ООО не было, что нисколько меня не успокаивало. Наоборот, с каждым днем ожидания увеличивался шанс их атаки. Поэтому у меня голова была забита именно этим. Думать о других делах просто не оставалось ни времени, ни сил.
Нас ждали в большом кабинете с длинным столом посередине. За столом сидели уже четверо человек, но того самого, знакомого мне мистера Марка Пирстона, еще не было. Четверо мужчин в роскошных костюмах поприветствовали меня чуть привстав и изобразив лёгкий поклон. В свою очередь я тоже не стал изображать из себя джентльмена, лишь еле заметно кивнув им, и, пройдя к креслу во главе стола, развалился на нём, показывая, кто здесь главный. Может это и кажется ребячеством, но мне было наплевать на их мнение, да и головная боль усиливалась. Эти люди, на каждого из которых в портфеле, который держал в руках Вилсон, целая папка доказательств их афер, даже не подозревают, что скоро либо останутся ни с чем, либо сядут в тюрьму. Поэтому их ухмылки в мою сторону и взгляды, полные пренебрежения, для меня сейчас не играли никакой роли. Может быть, я может и подыграл бы им, но проклятая головная боль не давала возможности мыслить и действовать свободно.
На мою выходку с занятием места во главе стола мужчины почти не отреагировали, лишь переглянувшись слегка удивлённо, но не переставая лукаво улыбаться. Один из них, полный мужчина с лысиной на макушке сквозь едва видимую из-под усов ухмылку произнёс:
— Лорд Гроссновер, не хочу показаться невежливым, но это место исполнительного попечителя траста. И, я думаю он будет недоволен… У нас, в совете попечителей, есть определённые традиции.
— Я вас услышал, — кивнул я, — но уверен, мистер Пирстон будет столь любезен передать мне свое место. Знаете, как учат детей? Если с тобой кто-то поделились чем-то, то будь добр и ты ответить тем же.
Мужчины озабоченно переглянулись, но никто ответить не успел. В комнату быстрым шагом вошёл он сам: Марк Пирстон, исполнительный попечитель попечительского совета траста Гроссновер групп. Мужчина, одетый в костюм, явно дороже моего в несколько раз, оглядев стол и заметив меня, чуть скривился, тут же скрыв мину улыбкой:
— О, лорд Гроссновер, вы уже здесь?.. Спасибо, что согласились на встречу. Нам нужно с вами многое обсудить. Сами понимаете, после… угасания рода нашему трасту пришлось нелегко. Может чаю? Всё же, разговор будет долгим.
Лишь кивнув согласно, я старался сконцентрироваться на собеседнике, но головная боль всё усиливалась, становясь вовсе уже нестерпимой. Поэтому я как будто потерял сознание на мгновенье, очнувшись лишь тогда, когда донышко фарфоровой чашки коснулось поверхности стола.
— Прошу, лорд. Хоть Гроссновер Групп и не в лучшей форме, но чай у нас что надо. Самый свежий из бывшей колонии. Кстати, а ведь когда-то и в британском Цейлоне были ваши территории…
Лишь кивнув улыбающемуся рядом Марку, я дотронулся до чашки, и меня пронзила боль. Постоянно покоившийся на груди амулет обжёг кожу, отчего я вскрикнул, отпустив фарфор с рук. Чай пролился на стол, растекаясь по всей столешнице, намочив документы, лежащие перед четверкой откинувшихся от горячей жидкости мужчин.
Голова прояснилась. Настолько, что я стал думать осмысленно, а мысли потекли размеренно. Головная боль исчезла, будто бы удостоверившись, что предупреждение получено. По крайней мере, я так понял. И так же понял, что чай, скорее всего, был отравлен.
Пирстон смотрел на лужицу на столе с застывшим удивлением и опаской. Что еще больше подтвердило мою догадку.
— Мистер Пирстон, вы знаете, чем грозит попытка убийства аристократа? — тихо спросил я, вызвав удивление в лицах остальных мужчин. Марк же перевел на меня испуганный взгляд, начав нелепо оправдываться:
— Лорд… Ваше Высочество… Матиас, это не то… всё не так, Мэтти. Вы…
Но я уже повернулся к Вилсону.
— Вызывай констеблей. И предупреди наших. Здание в кольцо, никто из персонала Гроссновер Групп не должен покинуть своё рабочее место до приезда полиции.
Вилсон кивнул и взялся за телефон, я же повернулся к ошарашенным мужчинам:
— Вас, джентльмены, это тоже касается. Прошу не предпринимать никаких глупых попыток. А с вами, мистер Пирстон, я хочу поговорить с глазу на глаз… — не успел я договорить, как Марк, с бешенством в глазах прыгнул на меня, держа в руках ножницы. Канцелярские ножницы, которые он взял с органайзера на столе. Я хотел было отреагировать, но Вилсон неожиданно оказался быстрее. Мгновенно среагировав, он резко подшагнул в Марку, портфелем ударяя по кисти с «холодным оружием», и пяткой пнув по колену. Раздался хруст, и сразу же после него вой, разнёсшийся по всему зданию. Вилсон же даже не убрал телефон от уха.
Действия главы СБ настолько удивили, что я даже похлопал в ладони, хотя из-за криков пытающегося отползти Марка Вилсон, наверное, даже не услышал.
Четверо мужчин с ужасом в глазах переводили взгляды с Марка на меня и обратно. Они бы сбежали, но куда им. Они же видели действия моего телохранителя. Ломать себе конечности желающих не оказалось.
— Вилсон… Вилсон! — повысил я голос, чтобы перекричать скулёж Пирстона, — подай, пожалуйста, портфель.
Он кивнул и на стол передо мной лег пробитый ножницам портфель.
— Итак, мистеры… У нас с вами есть время для разговоров по душам до приезда полиции. Давайте посмотрим, что и сколько вы успели освоить за время моего отсутствия… Мистер Мэй, например, — достал я первую папку, — могу только восхищаться вашей удачливостью! Ваша тёща настолько успешна, что даже некоторые знатные семьи им бы позавидовали… Может поделитесь, в чём её секрет?..
Воющий на полу Марк Пирстон подействовал лучше всякой сыворотки правды. Члены совета сдались быстро, рассказав, как дело обстоит на самом деле, и раскрывая схему за схемой. Даже не пришлось прибегать к шантажу. Сообщив им, что, если они добровольно передадут управление трастом мне и сами выйдут из него, то я отпущу их, я еще больше подтолкнул их на сотрудничество. Поэтому к приезду полиции я уже стал единоличным владельцем траста, а четверо мужчин из соучастников превратились в свидетелей нападения на аристократа, к которым у меня, в принципе, претензий не было. Можно было бы конечно, «раздеть их догола», забрав всё имущество, но поступать так я посчитал неправильным. Деньги можно и заработать, производства купить, а вот стать скупердяем я всегда успею.
Тем более, получил я тоже немало. Во владении траста осталось немало объектов, которые арендовались даже королевским родом, Несколько земельных участков по всему королевств и в других странах, достаточно большая сумма, по моим меркам, в королевском банке Великобритании, пятиэтажное здание, в котором и прошла встреча, и два поместья, одно недалеко от Ливерпуля, и одно на севере Ирландии. И именно с поездки в поместье в Ирландии всё и завертелось…
Мэттью, мать твою, Гроссновер, сейчас, убегая от гвардии по горам Ирландии с простреленной рукой, я уже практически уверен, что ты — ходячий магнит для неприятностей.