Девушка еще раз пожимает им руки, сбрасывает шинель и тихонько идет к воде.
В блиндаже пулеметчики настороженно следят за ней, чтоб, если надо, прикрыть ее огнем.
Вот Ирина уже на воде... Плывет...
- Русская!.. - улыбается Вася. - Ишь как храбро плывет!.. перекусывает былинку. - А Варшаву надо взять, и скорее...
...Бегут среди развалин волны.
Снег под ногами. Дым. Гарь.
Вытягивает руку передний, кричит:
- Варшава, ребята! - и припадает, раненый, к столбу.
На столбе надпись: "Берлин - 700 километров".
Все еще держась руками за столб, медленно сползает раненый. Мы узнаем в нем солдата Бровкина.
Сержант Иван Слюсарев тревожно наклоняется над ним.
- Эй, земляк! Ты что?..
- Ничего, Ваня, ничего... - стонет Бровкин. - Кажись, кончили меня, Ваня...
Пробегают мимо бойцы. Еще идет бой. И затихает вдали.
Мутным взором обводит Бровкин мир:
- Мы где? В Варшаве?
- В Варшаве, земляк, в Варшаве...
- А-а, ну вот!.. - удовлетворенно произносит Бровкин и затихает.
Медленно снимает шапку Слюсарев.
Падает снег. Голова сержанта становится седой.
Смотрит Слюсарев на столб. На нем стрелка на запад и надпись нерусскими буквами: "Берлин - 700 километров".
Поправил винтовку за спиною Слюсарев, надел шапку. И пошел по улице... на запад...
...Он идет по Маршальской, лучшей улице Варшавы... Руины, обломки, снег... бродят люди со скарбом.
Прямо на тротуаре горят костры.
У костра сидит старик поляк, подкладывает в огонь обломки кресла; много битой мебели вокруг. На костре котелок со снегом.
- Д-да... - произносит Слюсарев. - Знаменитый был город Варшава! смотрит вокруг. - Ничего! Отстроится. Много крови за нее пролито.
...Восторженные толпы на тротуарах.
Дым уличных боев.
Познань в "котле".
Грязный снег... и кровь на снегу.
Санитарка наклоняется над раненым.
Мы узнаем в нем Васю Селиванова.
- Больно? - спрашивает она.
- А, пустяк! - сердито отвечает он. - Не больно, а... обидно. Глупо! Ну, ведите уж куда надо, перевязывайте, режьте...
Со стоном он подымается на ноги, обнимает санитарку за плечи и, ковыляя, идет за ней, искоса и сердито поглядывая на девушку, словно она виновата в том, что он ранен.
Вдруг он останавливается.
- Постойте, постойте! - говорит он и впивается взглядом в лицо девушки. - Нет, постойте! - Он что-то вспоминает.
- Как же зовут тебя, девушка?
- Галя... - удивленно отвечает она.
- Да, да, Галя... Косы русые... Из лагеря смерти?..
- Д-да...
- Ну вот! - облегченно вздыхает Вася. - Теперь мы квиты. Волоки меня в медсанбат, Галя, я тебя на руках нес из лагеря смерти.
- Так это вы? - обрадовалась Галя. - Как я искала вас!
- Веди!..
Они идут по улице, через гарь и дым...
- Я долго лежала в госпитале... - взволнованно говорит по дороге Галя. - Ой, долго как! Осторожно, здесь камни. Меня лечили и вылечили, и... оставили в госпитале санитаркой... Но я... осторожнее, воронка!.. но я отпросилась в медсанбат. Я так ненавижу гитлеровцев, так ненавижу!.. Что с вами? Больно?.. - Она останавливается и тревожно смотрит на Васю.
Он бледен. Теряет сознание. Видно, что он не пустяшно ранен.
- А косы-то русые... - бормочет он в бреду. - Слышь, Дорошенко? И Галей... зовут...
...Он лежит в медсанбате.