- Эй! Живые есть? - Ждет секунду и опять: - Эй, выходи, не бойсь! Мы прогнали немцев!
И тогда из подвала робко выходят люди. Это поляки. Они идут словно слепые, зажмурив глаза и спотыкаясь.
Ветер ударил им в лицо. Солнце брызнуло в глаза. Они жадно открывают рты, дышат, дышат всей грудью, впервые за много месяцев.
И один из них говорит удивленному Савке:
- Семь месяцев, проше пана, не видел солнца... - И объясняет: - Я из Майданека убежал...
Вот идет по разрушенной улице Вася Селиванов. На колючей проволоке, на фонарях, на домах огромные доски с надписью:
"Verboten".
-------------
"Воспрещается".
Вася останавливается у одной доски, подымает с земли еще дымящуюся головешку и ею - как карандашом - зачеркивает надпись и пишет: "Разрешается"!
- Разрешается! - говорит он полякам, окружившим его. - Все разрешается! Жить, дышать, существовать, работать! Разрешается!
Идут советские солдаты Польшей...
Измученные люди приветствуют их.
У колодца, у распятья, распростерши руки, словно желая обнять солдат, стоит плачущий от счастья старик поляк. На перекрестке дорог, у часовенки, стоит женщина с ребенком. Ребенок машет солдатам ручонкой. В часовне мадонна с ребенком. Мадонна кажется беженкой.
Идут советские солдаты... полевой дорогой...
И Савка Панченко продолжает свою песню, начатую им на Дону.
...Стихает песнь...
Солдаты подходят к какому-то огромному лагерю.
Электрифицированная колючая проволока в четыре ряда окружает лагерь.
У ворот - полосатые будки. Немцев нет.
Солдаты входят в ворота.
Это лагерь смерти.
Трупный запах висит в воздухе...
Бараки... Виселица... Колокол на столбе посреди плаца...
Притихшие идут солдаты.
Вася Селиванов впереди.
Они подходят к какому-то странному сооружению.
Трубы, похожие на фабричные.
Удушливо пахнет мертвечиною.
Крематорий.
Лежат не сожженные еще трупы...
Отдельно - головы...
Стол, на котором разделывают трупы.
Печи.
Темные носилки с трупами у печи.
Осторожно, словно по кладбищу, идут солдаты.
Каменное лицо у Васи Селиванова: он привык к трупам.
Солдаты подходят к какому-то бараку.
Здесь - склад женских волос, скальпы, содранные с убитых женщин.
Русые косы... Черные косы...
Склад обуви. Гора ботинок, сапог, туфель...
Солдат Иван Слюсарев подымает детский башмачок с помпоном.
Смотрит.
Слеза на глазах солдата...
- Крошкой был... - говорит солдат и смахивает слезу.
Вдруг свирепеет Вася.
- Брось! - кричит он, вырывает башмачок, сжимает его в кулаке и трясет им: - Ничего! Ладно!..
...Они идут по этим страшным местам странно молчаливые, горькие, - у каждого кровоточит душа.
Но не плачут солдаты - они не умеют плакать.