-- Привет.
-- Как живешь, Светлана?
Он помнил ее имя, а она забыла, как его зовут, и испытывала от этого неловкость, но спросить было еще более неудобно.
Они пошли по улице, разговаривая, потягивая воду через трубочки. В маленьком скверике стояли скамейки.
-- Сядем.
-- Давай.
Оказалось, он тоже программист и давно работает. И тоже сказал:
-- Программисты нужны.
А в их фирме? В их фирме, увы, уже набрали. Вот если бы полгода назад...
Светлана усмехнулась:
-- Знакомый ответ. Так всегда -- со мной. "К сожалению, уже не актуально".
Он не обратил внимание на иронию, стал спрашивать, где работала. На каких машинах, с какими языками. Похоже, ответы были интересны, он спросил, пишет ли она все это в автобиографии.
-- Конечно.
-- А куда посылала документы?
-- По всем газетным объявлениям. И без объявлений -- по адресам фирм.
-- И -- ничего?
-- Как видишь. Стандартный ответ: "К сожалению". У меня уже кипа таких бумаг.
-- Да, -- сказал он, -- я знаю. Так и с другими, многим так отвечают. Похоже, что пол-Израиля только и делает, что сожалеет.
-- Думаю, больше.
Она на минуту расслабилась, вот-вот готова была заплакать. И тогда можно утешить. Но нет. Ей не нужны утешения, нужна работа. Кажется, он понял, сказал просто:
-- Светлана, нельзя опускать планку. Опустишь, потеряешь форму, подняться будет трудно, если вообще возможно. Программисты, в самом деле, требуются. Здесь, кажется, начали понимать, что советские программисты кое-что стоят, на них можно делать деньги. Значит, надо еще искать, закончить курсы.
-- Легко сказать... Здесь самое главное -- возраст. Мне уже почти сорок.
-- На вид тебе не дашь и тридцати.
Ах, какой он умница!
Светлана понимала, что это неправда или, во всяком случае, полуправда. Для своих "почти сорока" она выглядела неплохо, но ведь не настолько. Но этот незамысловатый комплимент помог ей справиться с собой, желания плакать уже не было, даже смогла пошутить:
-- Увы, прежде чем посмотреть на меня, они почему-то смотрят мои бумаги. И у них почему-то не возникает желания пригласить меня для знакомства.
-- Странные люди. Я бы на месте работодателя требовал прежде всего фото.
-- О! Тогда я бы посылала снимки, что делала еще в Союзе.
Они еще поболтали немного, было Светлане с ним легко и просто, будто все, что давило, отпало, исчезло. Пусть всего на полчаса, и за то ему спасибо. И нужно идти.
Он проводил Светлану до автобусной остановки, вынул записную книжку, спросил номер ее телефона. Вырвал листок, написал на нем что-то, протянул Светлане:
-- А это мой. Звони.
Светлана сунула бумажку в карман. Пусть. Все равно ведь звонить не станет. Зачем?
Перед тем, как она поднялась в автобус, он сжал ее руку выше локтя.
-- Держись. И не опускай планку.
Две недели спустя мама позвала ее к телефону. Звонил он. Назвался по имени, имени его она так и не вспомнила ни тогда, ни после, и голос в трубке был непохож, но Светлана сразу поняла, что это -- он.
-- Светлана, -- сказал он, -- в нашей фирме открываются курсы. Профиль не совсем твой, но это то, что сейчас нужно. Занятия по вечерам, тебе будет удобно. Попытайся. Без ссылки на меня.
Она попыталась. Ее приняли.
Светка спросила с надеждой:
-- Мама, ты пойдешь на курсы и бросишь свои сортиры?
-- Нет, Света, пока нет.
-- Почему?
-- Курсы -- это еще не работа. И нет гарантии, что работа будет.
-- Зачем же тогда учиться?
-- Чтобы была надежда на работу.
-- Как все это сложно, -- выдавила Светка и замолчала.
Вот так, она учится. Едет с занятий, почти ночь. Работы нет.
А как с надеждой?
Сложно. Конечно, сложно.
Ехали ради детей. А нужно ли это детям?