Она покачала головой, и бумаги разлетелись у нее из рук. Но он поймал документ и прочел его. Это был полномочный документ, согласно которому лорда Моргана Сент-Джона обязали найти и поймать французского священника по имени Жан-Поль, священника, чье описание в точности соответствовало его внешности, вплоть до небольшого шрама на внутренней стороне бедра у самого паха.
Тристан вдруг оказался словно в вязком тумане. Он сжал челюсти и попытался подумать. Священник? Он — священник? Он не ощущал себя священником, но большую часть времени он вообще себя никем не ощущал. И как ему было поверить Сент-Джону, который явно его ненавидел и желал ему зла?
Его замешательство было настолько сильным, что Тристан почти не заметил, как умолкла групп на лестничной площадке. Затем дрожащий голос Пэн отвлек его от дум.
— Нет, — сказала она, обращаясь к Сент-Джону. — Вы ошибаетесь. Я знаю Тристана. И он не может быть тем, про кого говорится в этих бумагах. Он не может быть убийцей и шпионом. Подобное просто противно его натуре.
Тристан улыбнулся ей, несмотря на собственное замешательство, но она на него не смотрела. Она смотрела на его врага, который снова заговорил с нежным сожалением.
— Простите меня, но Вы не единственная женщина, ставшая жертвой этого человека. Позвольте мне чистосердечно заметить, что Вы также еще и свидетельница. Вспомните шрам.
— Достаточно, — Тристан встал между ними и посмотрел на Пэн. — Пэн, ты права. Здесь что-то не так. Я — я не мог совершить того, о чем написано в этих бумагах.
— О, Господи, — простонала Пэн. Она прижала руки к вискам и поморщилась, словно от боли, глядя на бумаги в его руках. — Нет, нет, нет.
Он попытался подойти к ней, но она кинулась прочь от него, снова застонав, и посмотрела на него с растущей неуверенностью и замешательством.
— Этого не может быть, — пробормотала она, — О, Господи, пожалуйста, этого не может быть. Но шрам. Этот шрам.
Борясь с собственной неуверенностью и подозрением, Тристан предположил обратное.
— Минутку. А что, если это хитрость? Что если эти бумаги — фальшивка? — Он повернулся к своему врагу. — Возможно, у него тоже есть шрам.
Пэн опустила руки и перевела взгляд с Тристана на незнакомца. Подумав несколько минут, она сглотнула и заговорила.
— Дибблер, проводи этого человека в спальню и поищи шрам.
Тристан потянулся к нему с оружием, но его противник уже шел в указанном направлении. Дибблер пошел за ним, вскоре они оба возвратились.
— Ну? — прошептала Пэн.
Дибблер покачал головой и пристально посмотрел на Тристана.
Пэн прикусила зубами нижнюю губу, не замечая, что там появилась кровь.
— Не имеет значения, — заявил ей Тристан, помахав бумагами в своей руке. — Ему только и нужно, что посеять сомнение между нами с помощью этих грязных бумаг. Пэн, ты понятия не имеешь, что он мне сказал, когда мы были одни. Ты должна верить мне. Конечно, ты не можешь посчитать меня таким чудовищем. Господи, ты должна в меня поверить.
Она его даже не слушала. Когда он замолчал, казалось, что Пэн поборола удивление. Ее лицо скривилось в гримасе боли, и она испустила вопль агонии. Кинувшись к нему, она отобрала у него бумаги и закричала на него.
— Да будет проклята твоя душа!
— Пэн, здесь какая-то хитрость.
Ее трясло. Он попытался подойти к ней, но она отступила назад. По ее знаку Дибблер, Сниггс, Турнеп и остальные ринулись между ним и своей госпожой.
Вдруг он оказался окружен ржавыми пиками и яростными взглядами. Он было подумал столкнуть их всех вместе вниз по лестнице, продуваемой насквозь, но в результате этой драки, могла пострадать Пэн.
Борясь со своим замешательством, отчаянно желая, чтобы Пэн ему поверила, он решил на сей раз потерпеть. С Дибблером и остальными он мог бы разобраться позже. Пэн была слишком расстроена, чтобы мыслить здраво. Она все еще смотрела на него, дрожа и ошеломленно качая головой.
Пока Тристан раздумывал, как облегчить ее боль, Сент-Джон подошел к ней и забрал бумаги. Он обратил внимание слушателей на печать.
— Содержит печать секретаря королевы. Сам Уильям Сесил поручил мне это задание. Я гнался за этим человеком по морю, когда разразился шторм, но, наконец, я его нашел. Этот человек — священник, шпион королевы Шотландии и ее дяди — кардинала Лотарингского. Он разработал бесчисленное число заговоров против нашей добро королевы Елизаветы и его необходимо остановить.
— Нет, — запротестовал Тристан. — Но это слово было произнесено тихо, так как Сент-Джон говорил так уверенно, а он в ответ мог только предоставить свой собственный ужас при мысли, что он заслужил подобные обвинения.
Он попытался подойти к Пэн, но кончик пики остановил его.
— Не верь ему, Пэн. Я ему не верю.
Пэн покачал головой, а слезы текли по ее лицу.
— Так ты лгал все это время? Ты что, боялся, что если я узнаю, кто ты и отдам тебя министрам ее величества? — Она сжала голову руками, словно испытывая боль. — О, Господи, ты все это время притворялся, чтобы спасти себя. Ожидал ли ты лодку с припасами, чтобы убежать?
— Иисус, послушай, что ты говоришь. Ты действительно веришь, что я мог состряпать столько лжи? Как я мог с тобой так поступить?
Пэн указала на полномочный документ в руках Сент-Джона. — Это твое описание, вплоть до самой интимной детали. Никто случайно не смог бы быть настолько похожим на столь подробный портрет.
— Я не знаю, как это произошло, но разве ты не видишь, что я совсем не такой человек? — Он почувствовал, что теряет терпение. — Я не могу быть шпионом и ради Бога, я совсем не чувствую себя священником. Ты-то должна это знать, после того, как соблазняла меня в своей постели последние… — Он запнулся, когда Пэн задохнулась, а потом всхлипнула.
— Божье дыхание, Пэн, я не это имел в виду.
Пэн отвернулась от него и уставилась на стену.
— Уберите его от меня.
— Я им займусь, — заявил Сент-Джон.
Тристан рявкнул на него:
— Нет, если хотите жить.
Дибблер вытянулся и оперся пикой о пол.
— Здесь и сейчас, ублюдок — наш пленник.
— Полномочный документ дает мне право на него, — ответил Сент-Джон.
Пэн резко развернулась.
— Нет, я хочу его.
Тристан испытал облегчение, которое тут же схлынуло.
— Я хочу его, — продолжила Пэн. — И когда придет лодка с припасами, я отвезу его в Англию сама и передам министру ее Величества.
— Ты не можешь этого сделать, — возразил Тристан, пытаясь сдержаться.