— Марина, — я услышала мамин голос. Почувствовала теплую ладонь, касающуюся моего лба, запах ее духов.
Как она здесь оказалась? Почему я в больнице? Что произошло, и где мама была так долго?
Я открыла глаза. Она сидела рядом с кроватью, держа меня за руку.
— Мам, не плачь, — с трудом прошептала я. — Со мной все хорошо.
Она всхлипнула и смахнула слезинку со щеки.
— Я так рада, что ты к нам вернулась, — произнесла она. — Мы почти потеряли надежду. Врачи говорили, что все потеряно…
— Со мной все хорошо, — снова произнесла я, пытаясь приподняться. Тело не слушалось, словно парализованное. Я ничего не понимала.
— Не вставай, — переполошилась мама, поправляя подушку под моей головой. — Еще слишком рано, тебе нужно выздороветь.
— От чего выздороветь? — я теряла терпение, — Что случилось? Где Ник?
— Ник? О ком ты говоришь? — в ее глазах читалось неподдельное изумление. — Я не знаю никакого Ника.
— Где я, мам? — меня снова охватило чувство досады. — Объясни, в конце концов, что все это значит!
Говорить было трудно. Горло саднило, словно от простуды. Сердце почему-то лихорадочно стучало после каждого произнесенного слова, как будто я не разговаривала, а бежала марафон.
— Ты ничего не помнишь?
— Наоборот. Я помню все. Но совсем ничего не понимаю, — тихо ответила я.
— Хорошо, — мама вздохнула. — Видимо у тебя все события перемешались в голове, и ты плохо ориентируешься.
— Наверное, — согласилась я.
— Вы с Дэвидом были в море, недалеко от залива, когда яхта налетела на рифы. Ты упала за борт.
— Значит, тогда я и утонула, — задумчиво произнесла я.
Кусочки головоломки наконец начинали собираться в единое целое. Меня выловил из воды Ник и оживил. Я на время потеряла память.
— Нет! — воскликнула мама, — что ты такое говоришь! Ты не утонула. Дэвид вытащил тебя из воды, но ты пробыла там слишком долго. Ты ведь совсем не умеешь плавать… Тебя доставили в госпиталь, но ты так и не пришла в сознание, а спустя несколько часов впала в кому.
Я похолодела. Картина, которая только что начала собираться из кусочков, вновь разлетелась на мелкие осколки. Дэвид? Какой Дэвид? Память тут же услужливо подсказала ответ — мой жених. Я закрыла лицо дрожащими ладонями. Две реальности пересеклись, и я с трудом могла ориентироваться, не понимая, где правда, а где вымысел. Вымысел? Ник был просто сном? Это невозможно…
— Сколько времени я была в коме?
— Больше года, — тихо ответила мама. — Врачи говорили, что у тебя нет шансов вернуться к нам, но я верила. Верила…
В больничной палате воцарилась тишина. Я отвернулась к стене и закрыла глаза. Хотелось впасть в забытье и ни о чем не думать. Все вокруг казалось дурным сном, из которого невозможно вырваться, и проснуться теперь не получится.
— Я пойду, — произнесла мама, — тебе ничего не нужно?
— Нет, — хрипло прошептала я, желая, чтобы за ней поскорее закрылась дверь.
Она вздохнула и поднялась со стула. Протяжно скрипнула дверная ручка, звук царапнул обнаженные нервы. Вновь наступила тишина. Я надеялась, что больше никто не придет. Никого не хотелось видеть: ни врачей, ни мать, ни Дэвида. Я уже не хотела выходить за него замуж.
Что же со мной произошло? Неужели в коме бывают такие яркие и отчетливые видения? Другой мир, другая жизнь, другие люди. Ник… Мы никогда больше не увидимся, ты всего лишь сон. Сон…
Отчаяние захлестнуло с головой, словно холодная волна. Память, издеваясь, воскрешала в голове образы, яркие, живые, слишком реальные. Подводная станция, лаборатория на острове, горящая машина, Ник, Бэт, Роми…
Я никогда не увижу их. Люди, которых я успела полюбить, должны растаять, раствориться, освободить место для реальной жизни. Для жизни, которая была мне теперь не нужна…