—
Мое положение? — переспросила она
беспечно. — Что вы имеете в виду, сэр? Я не сражалась
с оружием в руках против короля и лояльно встретила
его восхождение на престол. Я надеюсь также, что
завтрашний... нет, уже сегодняшний суд дарует брату и
сестре свободу. — Энн заморгала, словно отгоняя
подступающую слезу. — Так что же вас заставило
вломиться с оружием в руках ни свет ни заря в дом к
одинокой девушке? Единственным моим защитником
оставался Эндрю, так теперь...
—
Мне нужно поговорить с Эндрю Крейтоном, —
перебил ее Донован. — Вы, конечно, могли бы... э-э...
разбудить его ненадолго.
Энн повернулась и вошла в коридор.
—
Присядьте, джентльмены, а я тем временем
пошлю за домоправителем. — Энн отвернулась и
позвала прислугу. — Иди и разбуди Эндрю. Извинись и
попроси участвовать в нашей беседе.
—
Слушаюсь, миледи.
Девушка сделала глубокий реверанс и удалилась.
136
Повернувшись, Энн взглянула на Донована:
—
Вы ничего не желаете, пока мы ждем?
—
Нет, благодарю.
—
Скажите, сэр, — спросила Энн, — неужели
преследование моей семьи доставляет такую радость
Якову? Почему из множества женщин и их слуг
обязательно надо было выбрать именно нас, хотя мы в
жизни не держали в руках меча... или тут есть какой-то
другой расчет?
Донован покраснел, злясь, что вот так, запросто, на
него может быть навешен ярлык преследователя сирот.
—
Ни о каком преследовании, леди Энн, и речи не
идет, и ни один безвинный не будет наказан.
—
Но в чем же виновны я и мой домоправитель?
—
Я ни в чем вас не обвиняю, леди Энн.
—
А Эндрю?
Вопрос был задан тихо, и только сейчас Донован