своей свадьбы. Доновану стало интересно: верит ли она
в возможность бракосочетания с ним теперь, когда она
осталась без пенни в кармане. Разумеется, у нее
остаются ее земли, ее титул. Одно ее имя — это целое
состояние. Донован много бы дал сейчас за возможность
узнать о том, что ее занимало.
Кэтрин отвернулась от окна и спросила:
—
Моя сестра Энн, что будет с ней?
— Насколько я представляю, то же самое, что и с
тобой. Брак. Для нее подберут выгодную партию. Ну а
пока я возвращаю тебя в твой дом. — Мысль эта
160
осенила его, и он увидел, какой радостью загорелись ее
глаза. — Разумеется, с ограничениями. Ты и твоя сестра
получаете известную степень свободы. Но я и часть
моих людей разделим ваш дом с вами. Вы нуждаетесь в
покровительстве, и отныне всеми вашими делами буду
заведовать лично я.
—
Но для чего... для чего ты... вы хотите на мне
жениться? Теперь я неимущая и не представляю для вас
никакого меркантильного интереса. Как человек
расчетливый, вы вполне могли бы просить короля о
другом, более выгодном для вас браке.
—
Опять ты недооцениваешь себя, любовь моя.
Одно только имя Мак-Леодов позволит мне собрать
многих и многих лордов под свои знамена. У тебя
остаются земли и, — улыбнулся он, — целая куча
прочих достоинств, хозяином которых мне просто не
терпится стать.
—
Но мне... — Она казалась обескураженной. — Я
бы хотела попросить тебя об одном одолжении.
Это был сюрприз: Кэтрин, поклявшаяся, что никогда
и ни о чем его не попросит, теперь что-то желала от
него. Он почувствовал себя польщенным, но оставался
начеку.
—
Что ты хочешь?
—
Энн.
—
Что Энн?
—
Она такая чувствительная и нежная... Было бы
жестоко заставлять такую девушку, как Энн, выходить
замуж за человека недостаточно чуткого, неспособного