перенесет.
—
Но ей так или иначе придется выйти замуж.
161
—
Но пусть за ней останется право выбора. Чтобы
это не оказался жестокий грубиян или невежа.
—
Не могу обещать.
—
А если я буду умолять тебя об этом? —
спросила она.
Донован видел, с каким трудом ей даются эти
покаянные слова.
—
Мне больше было бы по душе, если бы ты
молила за себя.
Кэтрин печально улыбнулась.
—
Ты меня так часто уверял, что будущность моя
определена, что я невольно смирилась. Я уже
поступилась гордостью, преодолев свой девичий стыд, и
больше не попадусь в ловушку. Нет, я не стану просить,
а тем более молить за себя. Легче добиться сочувствия у
короля, чем у тебя. Я знаю, что по его повелению мы
будем обвенчаны, и не в силах этому помешать. И все
же — позаботься лучше о себе, Донован Мак-Адам. Ты
получишь мое тело, но душа останется моей, и только
моей, и тебе никогда в нее не проникнуть.
—
Ни о чем большем я и не просил, — ответил
Донован, подошел к столу и, налив вина, сел в кресло.
— Если ты дашь мне слово, я отпущу тебя на три дня
домой.
Кэтрин ошеломленно взглянула на него, но ничего не
сказала. Возможно, это одна из его ловушек?
—
Сегодня
вечером
состоится
праздничное
пиршество. Ты оденешься в свое лучшее платье и
явишься туда со мной: на празднестве Яков
торжественно объявит о нашей помолвке. Мои люди
отвезут тебя домой, как только ты соберешься.
162
Вновь он молча изучал ее, затем выпил стакан вина и
поставил кубок на стол. Впервые за все время их
«войны» Кэтрин пристально вгляделась в лицо своего