малодушии, но сейчас его пьянило ощущение победы.
Действительно, в ожесточенной борьбе он отвоевал у
своего отца престол; теперь перед ним стояла задача не
в пример более трудная — любой ценой удержать
власть. И он понимал, что люди, изменившие отцу, при
случае не погнушаются изменить и сыну! Что ж, он
21
заставит их плясать под свою дудку, преподнесет урок
суровый и решительный. Он будет королем, знающим,
как надо править.
— Патрик и Донован в Эдинбурге, чтобы приготовить
мне королевский замок. Пора вступать в права владения,
господа.
— Мы отправляемся прямо сейчас, сир?
— Да.
— И даже не станем ждать известий о вашем отце?
— Эти известия в любом случае дойдут до меня. Не
вы ли заверяли, что найдете его во что бы то ни стало?
Готовьтесь к отъезду, через час мы выступаем.
Это был приказ короля, и присутствующие не
осмелились выказать колебание или нерешительность;
они
лишь
обменялись
короткими
взглядами,
поклонились и вышли.
Яков вновь остался один. Он так надеялся получить
известия об отце, точнее, одно известие — что тот жив и
невредим. Он собирался овладеть троном, но не
совершать преступление, которое камнем лежало бы на
его душе всю жизнь. Он расправил плечи, шагнул к
выходу из шатра и взглянул на лагерь, похожий после
команды к сборам на разворошенный муравейник. И
вновь он вспомнил о Патрике и Доноване Мак-Адаме,
которые должны были захватить Эдинбург и
дожидаться там его прибытия. Отчего им овладело
внезапное чувство, что, кроме этих двух людей, ему,
возможно, не на кого положиться?
Яков скакал во главе войска к Эдинбургу, не
подозревая
о
незначительных,
казалось
бы,
происшествиях, случившихся в различных местах
королевства, — происшествиях, которым суждено было
22
оказать самое серьезное влияние на весь ход его