один, против ее брака с Яковом! В конце концов,
ожесточенно подумала Кэтрин, пусть Мэгги суждено
остаться любовницей Якова, он все же любит ее. В этом
все сплетни отличались редким единодушием: он ее
любит. Кэтрин на это уже не могла надеяться.
Ее интересовало о Мэгги все, и не раз она себя
спрашивала, смогли бы они стать подругами? Ей так
понадобится чья-то дружба после того, как брак
разлучит ее с Энн. А подруга в окружении короля могла
бы помочь ей в те минуты, когда ее жизнь с нелюбимым
мужем станет совсем невыносимой.
В соседней комнате Донован также думал о Мэгги.
При всех оговорках в отношении Якова и Мэгги у него
не повернулся бы язык осудить его или ее. Он лишь
боялся, что намерение короля может в недалеком
будущем причинить ему немало хлопот; к Мэгги он
также относился с долей восхищения, хотя вновь и
226
вновь повторял про себя, что любовь для мужчины —
лишь источник душевной смуты и бед и лучше всего
держаться как можно дальше от нее.
Взял бы он Кэтрин в жены, если бы за ней не стоял ее
титул и родовое богатство? Тогда бы он почти
наверняка сделал ее своей любовницей. Донован
улыбнулся про себя. Если таких трудов стоило склонить
ее к браку, то страшно подумать, какую войну пришлось
бы выдержать, чтобы склонить ее к сожительству.
Донован сошел вниз первым и стал ждать появления
Кэтрин и Энн, потягивая вино из кубка; мысли его были
заняты Эндрю. Этот человек все эти дни всячески
демонстрировал услужливость и смирение, но Донован
неотступно следил за каждым его словом, каждым
шагом, ожидая промашки. Достаточно Эндрю раз
оступиться, Донован будет тут как тут.
«Домоправитель» раздражал его, особенно после того,
как он открыл, что Энн и Кэтрин испытывают к
англичанину непозволительное доверие. Он пришел к
этому заключению по молчанию, которое воцарялось в
их разговорах, стоило Доновану появиться. Если
англичанин домогался Кэтрин, Донован, не колеблясь,
готов был преподнести Эндрю жестокий урок.
Услышав шаги на лестнице, он встал. По ступенькам
медленно спускалась Кэтрин, и Донован невольно
подумал, что женщины красивей ему не приходилось в
жизни видеть.
—
Ты очень красива, Кэтрин.
—
Благодарю... милорд.