сладкой начинкой, горячие и холодные кремы,
лакомства из сахара и вафли. Другие затраты были тоже
немалые: Кэтрин вспомнила про свечи из чистого воска
в часовне, фонтаны во дворе, брызжущие вином. Кое-
что должно было перепасть горожанам и окрестным
крестьянам. Когда счет из Эдинбурга придет, Донован
259
будет вне себя: один ее костюм обошелся в две тысячи
фунтов. Но ее мысли перебила пришедшая будить ее
служанка.
—
Я уже проснулась. Который час?
—
Около восьми, сударыня. Ванна для купания
готова.
Кэтрин выбралась из постели и опустилась в теплую,
благоуханную воду, потом вылезла из лохани и дала
себя вытереть. На нее надели атласную нижнюю юбку и
блузку, обе — белого цвета. Служанки расчесали ей
волосы, блестевшие и переливавшиеся не хуже атласа;
они свободно ниспадали на плечи. Затем служанки
обрызгали Кэтрин духами, она встала, и на нее через
голову надели платье. Оно было из белого бархата и
оторочено белым горностаем; длинное, идеально
сидящее на невесте, оно ниспадало на пол мягкими
складками. Рукава тоже были длинными, слегка
прикрывающими ладонь, вырез — квадратным, и в
глубоком проеме груди изящно поблескивал золотой
кулон, украшенный жемчужинами. Кэтрин только в этот
момент осознала, что с прошлым окончательно и
бесповоротно покончено, начинается новая жизнь;
словно во сне, она медленно сошла по лестнице в
сопровождении служанок, несущих за нею длинный
шлейф.
В старинной часовне царила тишина. Свет солнца,
просочившийся через витражи, смешивался с блеском
свечей. У алтаря ее уже ждал Донован. Он, поклявшийся
всю жизнь оставаться холостяком, в освещенной
дрожащим
светом
часовне
дожидался
прихода
женщины, которая не желала видеть его своим мужем.
Повернув голову, он увидел приближающуюся Кэтрин,
260
и вдруг ему показалось, что кто-то навалил камень ему
на сердце, которое забилось часто и напряженно. Кэтрин
была настолько красива, что Донован с трудом мог