Он взял ее руку в свою, ощутив прохладу девичьей
кожи, и, взглянув ей в глаза, понял — она его не
боится. Ему было приятно это открытие: в конце
концов, он желал видеть перед собой невесту, а не
запуганную до полусмерти наложницу.
Венчание заняло немного времени: священник
благословил их, Кэтрин медленно повернулась к мужу,
и он, обняв ее, нежно поцеловал. Затем Донован чуть
отстранил девушку, и Кэтрин подняла на него глаза; его
надменность
куда-то
пропала,
глаза
смотрели
внимательно и серьезно. Улыбнувшись, Донован взял
жену за руку и повел из часовни — на пир.
В центре зала на возвышении стоял огромный стол,
накрытый белой, ниспадающей до пола скатертью.
Кэтрин и Донован заняли свои места, и гости подняли
бокалы за здоровье и счастье новобрачных. Торжество,
приготовленное Кэтрин, приятно изумило короля и
Мэгги, а Донован ощутил гордость за жену. Для короля
и Мэгги был предусмотрен отдельный стол, и хотя
первые кубки полагались Доновану и Кэтрин, она,
наполнив их вином, передала чаши Якову и его пассии,
которые осушили их за здоровье молодых; ощущение
всеобщего празднества наполнило зал.
Донован взглянул на стол, где нежная белая ручка
новобрачной легла на скатерть рядом с его, загорелой и
огрубевшей, и накрыл ее ладонь своею; Кэтрин
вздрогнула и повернула к нему свое лицо. Глаза ее
расширились, она улыбнулась Доновану, и он ответил
261
улыбкой. С неожиданной ясностью он осознал, что его
ждет еще множество сюрпризов — приятных и, может
быть, далеко не приятных. Кэтрин вовсе не
капитулировала;
просто
она
оставила
те
оборонительные рубежи, защищать которые не
оставалось никакой возможности. Итак, она начала с
ним сражение и проиграла. Сегодня она становится его
собственностью, а вечером... Девушка на минуту
прикрыла глаза и судорожно сглотнула, затем незаметно
взглянула на Мак-Адама. Тот сидел, откинувшись в
кресле, и она поняла, что он за ней следит и читает
каждую ее мысль. Кэтрин залилась краской...