Энн... Так хорошо, что вы снова дома!
—
Мне вас так недоставало, Эндрю. Я рада видеть,
что вы живы и здоровы! Вы получили мое письмо?
—
Да, сударыня.
—
Вот и хорошо. Вы разделите со мной ужин?
Заодно принесите счета; нам многое придется
просмотреть и обсудить.
—
Да, сударыня, — повторил он. Что-то
изменилось в девушке, но что? — Энн...
—
У меня все в порядке, Эндрю... Мне нужно к
себе в комнату, переодеться.
Девушка повернулась, и Эндрю не спускал с нее глаз,
пока она поднималась по лестнице. Случилось что-то
очень плохое, и дурные предчувствия охватили его.
В комнате наверху Энн уселась у окна, задумавшись о
Кэтрин. Вчера она поняла, что, несмотря на все, Кэтрин
влюблена в Донована. Энн знала: рано или поздно их
брак будет освящен любовью, — ведь между ними
никто и ничто не стоит, разве что их собственная
гордыня. А вот ее и Эндрю разделял весь мир, воля
короля, и с этим бесполезно было бороться. Кроме того,
Энн знала о неприязни Донована к их домоправителю:
Крейтон шел по тонкой веревке над пропастью, и она
боялась, что в любой момент эта веревка может
порваться... Девушка приказала приготовить купание и
посвятила ему утренние часы и часть дня. Потом она
собрала полосы в пучок, скрепив его тремя большими
заколками.
288
Эндрю тем временем беспокойно метался; он
находился в подавленном расположении духа, и все в
доме невольно ощутили это: он накричал на
молоденького конюха за небольшую промашку, резко
отчитал служанку, доведя ее до слез, слонялся по
комнатам. К началу ужина он с трудом сдерживал себя.
Стол был накрыт с такой предусмотрительностью, что
Эндрю поразился, войдя в комнату; однако самой Энн
пока не было. Наконец послышались ее шаги по
лестнице, и девушка вошла. У Эндрю перехватило дух:
она была такой прекрасной!
—
Вы выглядите так элегантно, Эндрю, —
рассмеялась она. — Я давно догадывалась, что вы —
персона гораздо более значительная, чем пытаетесь