Я совершенно его не понимаю. И дело тут вовсе
не в том, что пленник — английский шпион. Такое
впечатление, что он ненавидит Эндрю как своего
личного врага.
—
Но почему?
—
Не знаю.
—
Но должна же я что-то сделать! — в отчаянии
воскликнула Энн. Кэтрин с сочувствием взглянула на
нее. — Не могу я дать ему умереть! Не могу!
—
Остается
последнее:
непосредственно
обратиться к королю.
—
Ты думаешь, он милосерднее Донована?
—
Не знаю, — тихо сказала Кэтрин.
Прошло почти две недели, а Эндрю ни разу не
вызвали на допрос, не говоря уже о том, чтобы вынести
ему приговор. Энн больше не могла ждать. Бесшумно,
как привидение, она проскользнула вниз по винтовой
лестнице и осторожно постучала в большую
зарешеченную дверь; когда ее открыли изнутри, в свете
факела она увидела вопросительное лицо стражника.
Энн вынула из кармана золотую монету.
—
Умоляю вас, мне нужно войти. Всего на пару
минут.
Стражник вкрадчивым движением руки схватил
монету и распахнул дверь шире; он сразу понял, кто и к
кому пожаловал в застенок.
—
Там, внизу, — прошептал он.
328
Посмотрев, нет ли кого на лестнице, он пропустил
Энн и захлопнул дверь, заперев ее на засов, затем
торопливо заспешил вниз по ступенькам. Энн, подобрав
юбки, сбежала вниз. В камере, расположенной сразу по
входу в коридор, лежал на охапке соломы Эндрю.
Услышав звук шагов, он приподнял голову и вскочил,
встав у двери, а руками ухватившись за толстые прутья
решетки.
—
Эндрю! — вырвалось из уст Энн.
Она встала по другую сторону решетки, лицом к лицу