Глаза Мэгги сомкнулись, лицо прояснилось и навек
застыло. Яков уложил тело любимой на кровать и
накрыл белой простыней. Поцеловав ее в щеку, он
опустился на колени и положил голову на подушку
рядом с ее; его широкие плечи затряслись, и сестры
услышали, как король рыдает.
Остаток дня Яков провел рядом с телом Мэгги,
отказываясь от пищи и питья; никто не решался подойти
к нему...
Энн два дня недомогала; организм ее боролся с ядом.
Вечером, когда ей рассказали о горе, в котором
пребывает Яков, она поднялась с постели и на
дрожащих, подгибающихся ногах по темному коридору
347
прошла в комнату, где над телом Мэгги неусыпно
бодрствовал Яков.
Слезы подступили к глазам Энн при виде горя, в
котором пребывал этот сильный и властный человек.
Казалось, он не заметил девушку даже после того, как
она опустилась на колени рядом с ним. Веки у него
покраснели и распухли, лицо покрылось щетиной;
казалось, что он на грани помешательства.
—
Милорд! — тихо обратилась Энн.
—
Выйдите отсюда! Оставьте меня одного...
—
Не могу, сир. Я пришла, чтобы подготовить
Мэгги в последний путь.
—
Нет!
—
Сир, Мэгги опечалилась бы, увидев вас сейчас...
Неужели вы не любили ее, и поэтому лишаете права
быть погребенной, чтобы душа ее могла обрести покой?
Укор проник в сердце Якова, и он перевел свой
лихорадочный взгляд на Энн. Рука его выскользнула из
руки Мэгги, и король поднялся.
—
Что вы знаете о моей любви к ней! —
прорычал он. — Что вообще осталось хорошего в моей
жизни после того, как рука изверга похитила ее у меня?!
—
Да, сир, но как быть с Мэгги? Неужели вы
предоставите ее тело тлению на земле? Разве она
заслужила это? Мэгги ушла от нас, но она остается в
вашем сердце, милорд. Отдайте ей последнюю почесть!
Голос Энн звучал тихо и проникновенно.
—