Мгновение молчания, когда они с Энн неотрывно
смотрели в глаза друг другу, затягивалось, шли секунда
за секундой. Энн была в ярко-синем платье, цвет
которого подчеркивал особую глубину ее синих глаз,
Эндрю не знал, что сейчас ей приходится собирать по
крупицам все свое мужество. В первый же вечер, когда
он, раненый и еле стоящий на ногах, вместе с ее братом
появился в доме, она почувствовала, что теряет покой, и,
оказывая ему помощь, Энн молила, чтобы никто не
заметил, как дрожат ее руки.
В Эндрю было что-то, что оставалось для девушки
загадкой. Он сразу произвел на нее странное действие, и
если его энергия и плещущая через край мужественная
сила сначала пугали ее, то потом начали возбуждать.
Эндрю ничего не позволял себе, но само его
присутствие вызывало румянец на щеках Энн. Он был
чуток, великодушен и сдержан, но Энн этого казалось
недостаточно, и она едва ли смогла бы объяснить, что ей
еще от него надо.
Больше всего на свете она боялась признаться себе
самой, что ее (Боже, какой скандал!) тянет к слуге. Для
леди Энн Мак-Леод чувства такого сорта категорически
исключались. И все же, все же... он такой... такой
притягательный!
66
Эндрю тоже был поглощен переживаниями. Как ему
хотелось сейчас, чтобы она увидела его при дворе
благородным рыцарем, стоящим на одной с ней
ступеньке общественной лестницы. Может быть, тогда
бы она смотрела на него другим взглядом? Может быть,
она даже?..
— Леди Энн? — повторил он вопрос, сделав шаг к
ней.
Это была ошибка — его сразу обволок аромат ее
духов, ослабляя волю и путая мысли. Эндрю замер, но
Энн уже успела взять себя в руки. Губы ее дрогнули, она
попыталась улыбнуться.
— Когда был жив мой отец, флирт со служанками
находился под строжайшим запретом. Между прочим,
он даже штрафовал тех, кто позволял себе амурничать с
девушками.
—
Но тут была всего лишь одна девушка! — с
усмешкой заметил Эндрю; он с удовольствием увидел,
как Энн рассмеялась.
—
Боюсь, что это не меняет сути дела.
—
Тогда... тогда мне придется заплатить штраф.