Потому, Эндрю Крейтон... или кто бы вы ни
были, что у меня к вам есть несколько более чем
серьезных вопросов, которые требуют немедленного
ответа.
—
Боюсь, однако... — Он собрался все отрицать,
но Энн уже разглядывала его окровавленную рубашку, и
глаза ее расширились от ужаса.
—
Вы ранены!
—
Так, ерунда, царапина. Я сам обо всем
позабочусь, если вы...
—
Пожалуйста, хватит! — Ее глаза загорелись
гневом, щеки порозовели. Такой Энн ему еще видеть не
126
приходилось. — Сядьте и, пожалуйста, Бога ради, не
кормите меня байками для малолетних детей. Мне
приходилось ухаживать за ранами брата, и я
разбираюсь, что ерунда, а что — нет. Сидите, я сейчас
принесу воды.
—
Только не разбудите кого-нибудь, — попросил
Эндрю.
—
Я не собираюсь никого будить, — надменно
подняв подбородок, заявила Энн и вышла.
Эндрю бессильно опустился в кресло. Так... Сейчас
ему придется отвечать на миллион женских вопросов!
Энн вернулась через минуту с водой и чистой
тряпкой. Поставив тазик на стол, она разорвала тряпку
на несколько частей.
—
Снимите эту окровавленную рубашку, я найду,
куда ее деть. Вы ведь не хотели бы, чтобы ее увидел
кто-нибудь посторонний, не так ли? — сказала она
голосом, не терпящим возражений.
Может быть, она видит в нем всего лишь слугу,
попавшего по собственной неосторожности в переплет,
и в силу хозяйского великодушия опекает его, как свою
собственность? Если так, то он по мере сил постарается
удержать ее в этом заблуждении.
Эндрю осторожно снял рубашку с засохшей кровью и
бросил ее на пол. Воцарилось тяжелое молчание, и он
беспокойно поднял глаза.
Энн стояла с разорванными тряпками в руке и
смотрела на него как зачарованная. Ничего лишнего не
было в его мускулистом теле. Множество шрамов