этим
знанием
неприятностей? — спросила она. — Кого-то это может
очень заинтересовать?
—
Да, — сказал Эндрю неохотно.
—
Кого?
Вопрос был задан тихо, но твердо.
—
Донована Мак-Адама.
Он поймал ее взгляд, пытаясь прочесть мысли
девушки.
—
Но если мне, может статься, придется лгать
ради вас, Эндрю, не думаете ли вы, что я вправе знать,
для чего я это буду делать?
—
Не говорить ничего, не означает лгать.
—
Только не с Донованом Мак-Адамом. Вы не
хуже меня знаете, что он не удовлетворится отговоркой.
—
Он ваш враг, Энн.
—
Полагаю, что нет, Эндрю. Ему нужны мир и
покой, как и всем нам. Он хочет, чтобы его король
прочно сидел на троне. Он заправляет большими
делами, и вряд ли война с женщинами входит в его
намерения. Эндрю, он ваш враг!
Последние слова были произнесены с такой
убежденностью, что стало ясно: Энн уже поняла
расстановку сил и роль в ней своего «домоправителя».
—
Нет, он мне не враг. Просто на сегодняшний
день он стоит на моем пути и на пути того, что мне
предстоит сделать.
Энн медленно упала в кресло, словно ей изменили
силы. Глаза ее наполнились ужасом.
—
Так... вы... шпион? Английский шпион?
Господи! А как же Кэтрин... Эрик?..
130
Энн слишком ясно осознавала, какие последствия
сделанное ею открытие может иметь для будущности ее
семейства. В случае разоблачения Эндрю нечего было
надеяться на милость Якова или Мак-Адама. Это
означало смерть для Эрика и Бог весть что для Кэтрин, и
самой Энн.