— Лошадь понесла.
— А почему?
Михаэль побледнел, когда Кортни рассказала ему всю историю. Он так крепко сжал ее руку, что Кортни стало больно.
— Ты делаешь мне больно.
— Извини, мое сокровище. Как ты себя чувствуешь?
— Если не считать шрамов, нормально. Хотя завтра у меня будет синяк под глазом.
— Он уже есть. И с ним ты стала похожа на панду. Нет, скорее на пирата.
— Хорошо, что тебе это нравится.
— Мне это совсем, совсем не нравится, — загремел он. — Ты в опасности. Но если ты меня не слушаешься, я не могу тебя защитить.
Кортни приложила дрожащий пальчик к его губам.
— Я не хочу, чтобы ты меня охранял. Я хочу, чтобы ты меня любил. Ты мне нужен, Михаэль О'Мира.
Михаэль посмотрел на Кортни, и его взгляд выразил удивление, быстро сменившееся радостью. Уже стемнело, но он сумел разглядеть в ее глазах абсолютную серьезность. Он тихонько вздохнул и притянул ее к себе.
Несмотря на боль, Кортни почувствовала, как по телу разлилась сладкая истома. Он приподнял ее подбородок и нежно поцеловал, поглаживая плечи и спину. Ее руки тоже заскользили по его телу, по широкой мускулистой груди, узким бедрам. Внезапно у нее перехватило дыхание. Ее рука наткнулась на что-то твердое. И в тот же момент Михаэль словно окаменел. Инстинктивно она почувствовала, что это не имело отношения к ее прикосновениям. Она ощупала рукой холодную сталь пистолета, который был заткнут за его пояс. Хотя, за исключением того происшествия в аэропорту, Кортни ни разу не видела оружия так близко, она сразу поняла, что это было.
Она высвободилась из его объятий и пристально посмотрела в глаза. Эти невинные голубые глаза.
— Какого черта ты носишь с собой пистолет?
Ей стоило большого труда произнести эти слова отчетливо и твердо. Но она вовсе не была уверена в том, что в самом деле хочет получить правдивый ответ.
— Черт возьми, я тебя спрашиваю. Зачем ты носишь пистолет?
Она едва сдерживалась, чтобы не ударить Михаэля по лицу. Она хотела, чтобы он хоть немного ощутил ту боль, которую почувствовала она, нащупав в его брюках пистолет. У нее было ощущение, словно земля ушла у нее из-под ног, и одним рывком ее вернули к действительности. Конец всем романтическим мечтам, которыми она грезила всего несколько мгновений назад, лежа в объятиях Михаэля. Романтическим мечтам, в которые она так хотела поверить хотя бы на одну только ночь.
— Мне не понятна твоя реакция. Это давало мне возможность в случае необходимости защитить тебя. Или ты забыла, что где-то неподалеку бродит убийца. Я должен был сохранять какое-то равновесие сил.
— Замечательно. Тебе ни разу не пришло в голову, что все случается со мною именно тогда, когда ты отсутствуешь?
Что ты хочешь этим сказать? — Его голос звучал холодно, а глаза сверкали таким опасным блеском, что ей стало страшно.
— Ничего.
— Не намекаешь ли ты на то, что я имею отношение к тем, кто на тебя нападает?
— Михаэль, я в таком смятении, что и сама порой не знаю, что говорю.
— Но ты не имеешь права ни на секунду думать о том, что я хочу нанести тебе вред.
— Тревор думает… — Она тут же поняла, что было очень неразумно упоминать имя Тревора. Все равно что размахивать красной тряпкой перед носом быка.
— И что же считает Тревор?
— Что ты возник именно в тот момент, когда началась эта история с Джонатаном.
— И ты разделяешь это мнение?
— Конечно, нет. — Но она чувствовала, что Михаэль ей не поверил. Он сжал кулаки.
Прежде чем она успела собраться с мыслями, ей стало ясно, что Михаэль покидает ее. Он быстро уходил вниз по тропинке, и Кортни испугалась, что уже не сможет вернуть его. Она вскочила и бросилась вслед за ним. Хоть он и злился на нее, но, разумеется, убийцей не был.
— Михаэль! — Он не обернулся на ее зов.
— Михаэль! — На этот раз он глянул через плечо, не сбавляя шага.
— Мне очень жаль. Пожалуйста, подожди меня.
Но он не остановился. «Ну, и ладно, — решила она. — Если он не пожелал принять ее извинения, то пусть отправляется к черту. Она сама доберется до конюшни, даже если ей придется ползти на четвереньках». В следующий миг она поскользнулась и упала на землю.
— Михаэль!
На этот раз ее голос проник сквозь броню его неприступности. Он вернулся к ней и, не говоря ни слова, погрузил себе на плечо. Как ребенка, который не приносит ничего, кроме огорчений, он донес ее до конюшни, усадил в свою машину, сел за руль и поехал.
Молчание становилось все более тягостным. В конце концов Кортни не выдержала:
— Как ты узнал, где меня искать?
— Об этом нетрудно было догадаться. Когда мы с Патриком подъехали к твоему дому и никого там не нашли, я понял, что ты нарушила обещание и одна отправилась в горы.
— Разве Тревор не сказал тебе, чтобы ты меня подождал?
— Его не было дома.
— Странно, он собирался приготовить ужин.
— Ну, тогда он, безусловно, отправился в супермаркет. — Голос Михаэля был полон насмешки. — А Тревор знал, что ты задумала?
— Нет, — коротко ответила она.
— Это точно?
— Я сказала ему только, что поеду на конюшню. Больше ничего.
— Тревор в состоянии помножить два на два.
— Михаэль, ты не можешь всерьез подозревать Тревора. Это практически член нашей семьи.