— Кортни, мне неприятно спрашивать об этом, но это не мог быть Михаэль?
Страх уступит место ярости:
— Не будь смешным, Тревор. Ты говоришь это только потому, что знаешь, как я к нему отношусь.
— Но если ты меня спросишь, я скажу, что этот парень по самую макушку завяз в этом деле.
— Но я тебя не спрашиваю, потому что ты совершенно не объективен во всем, что касается Михаэля. А теперь оставь меня одну.
Кортни не могла больше уснуть. Мысли кружились в ее голове. Джонатан, Михаэль, Тревор. Около четырех часов утра она услышала тихий голос и настороженно прислушалась. Бесспорно, это Тревор говорил по телефону. Она ненавидела себя за это, но все же осторожно подняла трубку.
— …подотрись, ты, дерьмо…
Тревор явно говорил с человеком, который угрожал ей по телефону. Когда Кортни осознала, что это значит, ей стало дурно. Тревор знал звонившего. А что ему еще известно? Не может быть, чтобы милый Тревор, который всегда был ее защитником, который только что объяснялся ей в любви, был замешан в этом деле. Этого она никогда в жизни не могла бы себе представить. Эта мысль потрясла ее.
На следующее утро Тревор исчез. Кортни обыскала весь берег. Нигде не было видно и следа. По большому счету она была довольна его исчезновением и тем, что ей не пришлось объясняться с ним по поводу ночного телефонного разговора.
Она приготовила крепкий кофе и только хотела выйти на террасу, чтобы с помощью рисования снять внутреннее напряжение, как услышала звон дверного колокольчика. Перед ней стоял совершенно изможденный Джеффри Таунсенд. По-видимому, он наконец начал воспринимать это дело очень серьезно.
— Надеюсь, я вас не разбудил.
— Нет, нет. Входите, пожалуйста. Хотите чашечку кофе?
— Охотно, если это не слишком вас затруднит. Мне кажется, что в предыдущую ночь вы не очень много спали, мисс Адамс, — заметил он, когда она вошла с кофе в гостиную, где он стоял у письменного стола.
— Это что, особая форма вежливости, которая позволяет вам сказать мне, как я ужасно выгляжу?
— Вообще-то, нет. Но у меня самого была бессонная ночь. Это дело куда сложнее, чем я представлял себе вначале.
Кортни ощутила почти детское удовлетворение. Но подавила в себе желание уколоть его и только спросила:
— Вы что-нибудь обнаружили?
— Мы обнаружили на ящичке множество отпечатков, которые нам не удалось идентифицировать. Как вы считаете, сможем мы уговорить мистера О'Мира и мистера Мак-Найта дать нам отпечатки своих пальцев?
— Понятия не имею, — вздохнула Кортни. — Ни того ни другого здесь нет.
И, глубоко вздохнув, спросила:
— А что показало исследование крови в машине?
— С уверенностью можно сказать, что это не кровь вашего брата. Может быть, это кровь Кена, кельнера.
— Это значит, что тот, кто похитил Джонатана, еще несколько дней пользовался машиной. Возможно, это как раз тот, кто пытался сбросить меня на скалы.
Таунсенд изумленно посмотрел на нее:
— Я ничего не знаю об этом. Почему вы не дали показания?
— Зачем? Ведь вы же не верили ни одному моему слову!
— Я приношу за это свои извинения. Есть еще что-нибудь, что вы скрыли от нас?
Кортни раздумывала недолго. Затем она рассказала о происшествии в Монтего-Бай и о выстрелах в горах.
— А сегодня ночью мне угрожали по телефону, — добавила она под конец.
— Значит, вы достали похитителей вашего брата, — сказал задумчиво шеф. — Я охотно предоставил бы вам полицейскую защиту, но у меня для этого нет людей. Но советую вам оставаться в доме. Думаю, что здесь вы будете в безопасности.
Она не заметила, как долго просидела на террасе после того, как ушел шеф полиции. Но вдруг услышала голоса Патрика и Михаэля у входной двери.
Патрик выбежал на террасу:
— Привет, Кортни! — Он остановился возле нее и зашептал ей на ухо: — Отец сказал, чтобы я спустился вниз на берег. Он хочет поговорить с тобой наедине. Я думаю, у тебя будут неприятности. Когда отец ссорился с мамой, он всегда высылал меня из комнаты.
— Спасибо за предупреждение. Может, мне тогда лучше вместе с тобой спуститься на берег? — Она подняла голову и встретилась с горящим взглядом Михаэля.
— Слишком поздно, — крикнула она вслед Патрику, который молниеносно улетучился.
— Кофе? — спросила она, чтобы протянуть время.
— Позже. Где прячется Тревор?
— Не имею понятия. Зачем тебе это?
— Он разбудил меня посреди ночи, назвал дерьмом и посоветовал, чтобы я убрал от тебя свои руки.
Кортни почувствовала облегчение. Ревность Тревора стала причиной звонка. Следовательно, это не было связано с Джонатаном и его похитителями.
— Похоже, ты не последовал его совету.
— Разумеется, нет. До тех пор, пока ты сама не захочешь этого.
Его тон был, как всегда, резким, но полностью противоречил глазам, выражавшим нечто совсем иное. Они были полны решимости.
— Нет. И ты это прекрасно знаешь.
Он взял ее руку и приложил к своей щеке.
— Любимая, может быть, сейчас не самое подходящее время, но я должен тебе сказать…
— Пожалуйста, не надо. — Она слишком хорошо помнила недавнее объяснение Тревора в любви. И хотя разделяла чувства Михаэля, но считала, что время для таких объяснений еще не пришло. — Я пока не готова к этому.
— Я тебя люблю, — сказал он, полный огня и нежности. — Я и не думал, что еще когда-нибудь произнесу эти слова, но в последние дни мне стало ясно, как много ты для меня значишь. Мы больше не будем говорить об этом, но я хотел, чтобы ты знала.
Он слегка повернул голову так, чтобы поцеловать изнутри ее ладонь. Его губы были теплыми, а прикосновения такими нежными и вместе с тем уверенными, каких она не знала до сих пор. У них так много общего, но ведь это еще совсем не значит, что чувство, вспыхнувшее между ними, — это любовь?