Попытавшись сосредоточиться на ворохе документов, Колт уповал лишь на то, чтобы с первыми лучами солнца Шарлин навсегда исчезнет, не только из его дома, но и из жизни
Шарлин приоткрыла заспанные глаза, зажмурившись от яркого солнечного света, вливавшегося в широко распахнутое окно в спальне. Испуганно озираясь вокруг, она вначале даже не поняла, где находится. Солнце уже стояло высоко. Значит, она проспала рассвет и, черт побери, куда запропастился Колт?! Почему он не разбудил ее? - О Боже! - в отчаянии прошептала она, одна в пустой комнате, чувствуя, как судорога страха сжала горло. - Ну и попалась же я! - Похоже, что родители уже должны быть дома, и её отсутствие, вне всякого сомнения, обнаружено. Конечно же, им и в голову не пришло, что любимая дочка могла ускользнуть из дому, чтобы вволю позабавиться с любовником, поэтому они сейчас наверняка потеряли от страха голову, предполагая всякие ужасы. И первым делом они пошлют за шерифом и о Господи! - что же ей делать?!
Подхватив валявшееся на полу смятое платье, она второпях натянула его и, выбежав из спальни, кинулась вниз по лестнице, испуганно зовя Колта. Заметив на стене часы, она бросила на них взгляд и чуть не упала в обморок, увидев, что они показывают два часа. Шарлин, побледнев как смерть, схватилась за перила, почти теряя сознание.
Колт с трудом оторвал от стола растрепанную голову и протирал распухшие глаза, стараясь понять, что случилось, когда до него донеслись испуганные крики Шарлин. Он потряс головой, пытаясь прийти в себя и разобраться в происходящем.
Шарлин ворвалась в комнату, как ураган. На мгновение Колту показалось, что она потеряла рассудок, волосы её разметались по плечам, на помертвевшем лице огромные голубые глаза казались безумными. - Колт! Тебе известно, который час?! - завопила она, - Почему, черт возьми, ты не разбудил меня? О, Боже, Боже, что же мне делать?! - заливаясь слезами, она упала ему на грудь.
Вздрогнув, Колт вскочил на ноги, не заметив, что от толчка девушка отлетела в сторону и едва не упала. Бросив взгляд на стол, он все понял: там стояла наполовину пустая бутылка виски и часы, стрелки которых замерли на цифре "девять". Колт почувствовал, как у него подогнулись ноги.
- Боже милосердный! - он без сил рухнул в кресло, схватившись руками за голову.
Колт был в таком отчаянии, что не сразу вспомнил о Шарлин, которая металась из угла в угол, ломая руки. - Что же делать?! Они наверняка уже дома. Отец пошлет за шерифом и они обшарят всю округу, разыскивая меня. Теперь уже никак не скроешь, что я провела у тебя всю ночь. Отец убьет меня! Он и тебя убьет и весь город будет знать о нас с тобой. Я пропала! Я больше никогда не смогу смотреть людям в лицо!
Она продолжала причитать, сходя с ума от ужаса и стыда. Колт угрюмо молчал, его терзали собственные мысли. Да, похоже, будет большой скандал, а это как раз то, чего он всеми силами стремился избежать. Каждый в их городе знал, что Карлтон Боуден души не чает в единственной дочери, и уж, конечно, не будет особенно церемониться с соблазнителем, обесчестившим невинную девушку. Шарлин ничуть не преувеличивала, когда заявила, что её отец способен без долгих разговоров пристрелить Колта. Во всяком случае, подумал угрюмо Колт, скорее всего, именно с этого он и начнет.
Шум внизу подсказал Колту, что появились слуги. Он вышел из комнаты и крикнул, что занят и не желает, чтобы его беспокоили, а затем с шумом хлопнул дверью. Подойдя к Шарлин, которая по-прежнему заливалась слезами, он крепко стиснул ей руки, впившись в неё горящим взглядом. - Ну, успокойся, пожалуйста, тише, тише. Давай подумаем, как нам быть. Твои слезы нам ничем не помогут.
Она провела по лицу дрожащими, мокрыми от слез пальцами и прошептала, заикаясь, - Колт, поверь мне, я в самом деле не хотела, чтобы это случилось. Я и вправду хотела уехать на рассвете, чтобы успеть домой до того, как вернутся отец с мамой. Клянусь, я не виновата в этом!
Трясущимися руками он пригладил взлохмаченные волосы и с досадой отвернулся от нее. - Знаю, знаю, - пробормотал он. Даже если учесть, что накануне вечером она хитростью заманила его в постель, то сейчас, похоже, говорила правду, слепой бы увидел, что девушка безумно напугана.
Подойдя к окну, он невидящим взглядом уставился на зеленую лужайку внизу, на сонную речушку, медленно и лениво струившуюся в ослепительных лучах жаркого полуденного солнца. Затем резко обернулся. - Мы должны сказать, что я пригласил тебя поужинать. Мы с тобой слишком много выпили и заснули тут же, за столом. Я упрошу повариху подтвердить это и сказать, что она ночевала в доме и видела, что мы провели всю ночь в столовой. Мы скажем, что были мертвецки пьяны.
Шарлин отрицательно покачала головой. - Это не сработает. Даже если отец и мать поверят нам, все равно по городу поползут сплетни и скандала не избежать.
- Черт с ними, пусть думают, что хотят.
Она снова затрясла головой. Колт подозрительно вглядывался в лицо Шарлин, ему почему-то показалось, что на мгновение ужас и отчаяние куда-то исчезли из её глаз. Она показалась ему какой-то другой. Удовлетворенной? Торжествующей? - Мы не должны ни в чем сознаваться, - резко повторил он.
Она медленно приблизилась к нему и ласково погладила по щеке. - Нет, Колт, - мягко прошептала она. - Ничего не получится. Я думаю, будет гораздо лучше, если мы просто исчезнем на какое-то время. Ну, хотя бы на несколько дней. А родителем пошлем записку, где все объясним, чтобы они не тревожились ...
- Ну нет! - он так стиснул Шарлин, что она негодующе вскрикнула. Даже не думай об этом, - произнес он ледяным тоном. - Ничто не заставит меня жениться на тебе. Я уже сто раз говорил об этом, но ты, видно, не слушала или не хотела понять меня. Я не собираюсь жениться на тебе. Я вообще не хочу жениться. И я не позволю загнать меня в угол из-за того, что случилось этой ночью. Да, я виноват в том, что затащил тебя в постель, но я не приглашал тебя к себе и не собираюсь нести ответственность за то, что произошло. Поэтому будет гораздо лучше, если ты просто забудешь об этом!
Колт с силой оттолкнул от себя Шарлин и она убедилась, насколько он взбешен. До него постепенно стало доходить, что возможно, и очень возможно, это была не просто случайность.
Глаза Шарлин злобно сузились, тонкие ноздри затрепетали от бешенства. С силой сжав кулаки, она шагнула вперед и Колт внезапно подумал, что никогда ещё не видел её такой, как в эту минуту. Как он мог когда-то считать её красавицей?! Похожая на злую ведьму, она стояла перед ним с разметавшимися по плечам, спутанными волосами и искаженным яростью лицом.
- Нет, ты женишься на мне, Джон Тревис Колтрейн! Раз ты попользовался мной как женщиной, то теперь изволь сделать меня женой! Я не позволю, чтобы моя репутация была погублена. И я не намерена ходить, пряча от стыда глаза, по улицам родного города из-за такого ублюдка, как ты. Ты должен на мне жениться! И ты женишься или, Богом клянусь, проклянешь день, когда так поступил со мной!
Колт покачал головой, а перед его глазами промелькнули мгновения, когда она сбросила перед ним одежду, предлагала ему свое тело ... снова и снова бесстыдно умоляла вонзиться глубже. Она желала его так же сильно, как и он сам хотел её, но, видит Бог, он никогда не предлагал ей стать его женой, даже ни разу не сказал, что любит её. Он не пытался обманом заманить Шарлин в постель и не считал поэтому, что обманул её.
- Нет! - медленно и отчетливо произнес Колт, все так же твердо глядя ей в глаза, - Можешь делать со своей репутацией все, что угодно, раз ты вспомнила о ней, но сейчас убирайся!
Он немедленно пожалел о своей грубости, но было уже слишком поздно. Пронзительный вопль, вырвавшийся из горла потрясенной Шарлин, эхом разнесся по всему дому.
- Шарлин, подожди - ...
Он попытался было удержать её, но она вырвалась и выбежала из комнаты. Она отчаянно рыдала но он твердо знал, что вопли и стоны, которые доносились до него, были вызваны не стыдом или страхом. Это яростно бушевала оскорбленная гордость отвергнутой женщины.
От досады и злости Колт со всей силы впечатал кулак в стену спальни, даже не почувствовав боли. Черт возьми, что же теперь будет?! Он и предположить не мог, на что может теперь решиться Шарлин. Проклятье, он не должен был быть так груб, конечно, но она сама заставила его потерять голову.
Услышав топот копыт, он высунулся в окно и увидел Шарлин верхом на лошади. Безжалостно вонзив шпоры в бока невинного животного, она пустила лошадь галопом по направлению к городу. Бог знает, что она задумала, обреченно подумал он.
Колт тяжело вздохнул. Он знал, как ему следует поступить - встретить опасность лицом к лицу. Будь мужчиной, подумал он. Поезжай в город и сам поговори с Карлтоном Боуденом. Он не знал, что собирается сказать отцу девушки, но понимал, что не имеет права оставаться на ранчо, скрываясь от всех. Он должен рассказать Боудену, как было дело, а там будь, что будет!
"Будь мужчиной!" так всегда ему говорил отец. Прав ты или нет, будь мужчиной. Только тогда, как бы не обернулось дело, он сможет по-прежнему смотреть людям в глаза.
Его отец, Тревис Колтрейн, был уверен Колт, за всю свою жизнь ни разу не совершил ничего такого, за что бы ему было стыдно
Но сейчас его сыну было нелегко походить на отца.
Глава 4
Элейн Барбо-де Бонне казалась совершенно безмятежной, когда сидела уютно устроившись в своем любимом кресле с изящно закругленными ножками и овальной спинкой в стиле Людовика ХVI. Но это была одна видимость. На самом деле она уже давно не бывала настолько подавлена, как в эту минуту.
Нежно лаская длинными, чувственными пальцами изящно простеганное сиденье, богато украшенное вышивкой и тесьмой, она машинально подумала, что ни одно вечернее платье, какого бы цвета оно ни было, не могло выгоднее оттенить её красоту, чем эта прелестная парчовая обивка теплого оттенка слоновой кости.
Клода безумно раздражало это кресло, впрочем, Элейн никогда не была в восторге от его вкуса. Вся остальная комната, в соответствии с его желанием, была обставлена в стиле Бидермейера, и, казалось, невольно переносила вас в начало века. Но Элейн была уверена, что и тогда подобный стиль был принадлежностью исключительно средних классов. Ей было не по себе от его классической, строгой простоты, а стол розового дерева с металлической инкрустацией приводил Элейн в содрогание, поскольку рядом её любимым креслом выглядел неуместной дешевкой.
Больше всего ей хотелось бы полностью сменить мебель в замке, а затем заново отделать его в стиле обожаемого ей рококо, которым она так восторгалась. Особенно умиляли её прелестные витые ножки у мебели и все очаровательно прихотливые изгибы деталей, как бы позаимствованные во Франции эпохи Луи XV. Всю обстановку можно было бы заказать из красного или розового дерева или из ореха, но чем богаче и оригинальнее была отделка, тем выше цена.
После неожиданной смерти Клода ей пришлось продать все хоть мало-мальски ценное - картины, серебро, драгоценности. А теперь, когда её письменный стол был буквально завален неоплаченными счетами, похоже, дошла очередь и до замка.
- О, Клод, как я надеюсь, что ты горишь в геенне огненной, - в пустой гулкой комнате неожиданно громко прозвучал её страстный голос. Она бы все сейчас отдала, чтобы этого брака никогда не было, но в то время выйти за него казалось единственным достойным выходом из безнадежного тупика, в котором она оказалась.
И все это благодаря Тревису Колтрейну. Она была бы счастлива, увидев, как он корчится от муки в аду на раскаленных углях.
Прикрыв глаза, она мысленно перенеслась на крыльях памяти в то блаженное время, когда жизнь её поистине была раем на земле. Не стертые временем, воскресли воспоминания о роскошном доме в родном Кентукки. Построенный на века из огромных глыб серого гранита, настоящий дворец, он высоко и горделиво возносил к небу все четыре угловые башни. А участок земли вокруг! - Элейн даже всхлипнула от острой тоски по навеки ушедшему прошлому - вокруг четырехэтажного особняка были разбиты прелестные цветники и лужайки, в соответствии с прихотливым замыслом архитектора. А сколько там было деревьев: высоких стройных кленов, орешника, могучих дубов с раскидистыми ветвями. Боже, как это было великолепно, подумала с тоской Элейн и глаза её наполнились слезами.
Да, в те времена жизнь её была прекрасна и казалось, что конца не будет этому блаженству. К несчастью, отец связался со страшным Ку-клукс-кланом, а потом и стал их тайным ночным предводителем. Но правительство послало в Кентукки окружного шерифа, чтобы покончить с Кланом. Шерифом в то время был Тревис Колтрейн, и к тому времени, когда он выполнил данный ему приказ, империя Барбо была разрушена до основания, а их жизнь разбита.
До боли стиснув кулаки так, что побелели костяшки пальцев, Элейн с гневом и отчаянием снова вспомнила тот ужасный день, когда Тревис Колтрейн подло убил единственного человека, кого она действительно любила. В слепой ярости позабыв о себе, она пыталась застрелить Колтрейна, но негодяю сопутствовала удача, а её пуля, по несчастной случайности, поразила отца.
Будь ты проклят навеки, Тревис Колтрейн, за все то горе, что принес нашей семье!
Папа не надолго пережил своих друзей из Клана, он тихо угас вскоре после того, как организация перестала существовать. Пришлось тогда трудиться, не покладая рук, чтобы спасти остатки семейного богатства, чудом уцелевшие после того, как было обнаружено, что всеми уважаемый Джордан Барбо - тайный вождь печально знаменитого Ку-клукс-клана. Как будто в насмешку над тем адом, в который с тех пор превратилась её жизнь, Тревис Колтрейн лишил её единственной сестры. Женившись на Мэрили, он увез её в свою Богом проклятую Неваду, где бедняжка очень скоро умерла, пытаясь произвести на свет дитя, которым Тревис наградил её задолго до свадьбы.
После смерти Мэрили Элейн твердо решила, что заставит Тревиса заплатить за все то зло, что он принес их семье. Собрав волю в кулак и тщательно обдумывая каждый свой шаг, она все сделала для того, чтобы завоевать привязанность, а затем и любовь своей маленькой племянницы. Ах, как же сладка была её месть! Никогда она не забудет искаженное горем и мукой лицо Тревиса в тот день, когда с торжеством забрала у него Дани.
А вскоре в её жизни появился Клод и взял на себя все финансовые проблемы осиротевшей семьи. Бесхарактерный, слабый и непривлекательный, он вряд ли мог устоять против чар Элейн. И очень скоро, околдованный и не помня себя от счастья, предложил ей руку и сердце. Они немедленно уехали к нему на родину, во Францию, где она твердо надеялась до конца своих дней прожить в роскоши, покое и изобилии.
А сейчас она опять в том же тупике, что и много лет назад. Но только теперь нет надежды, что откуда-то вдруг придет спасение. Для неё это было бы слишком большой удачей, ведь, несмотря на её красоту и прекрасно сохранившуюся точеную фигуру, кто из богатых или хотя бы состоятельных мужчин женился бы на зрелой женщине, когда кругом полным-полно очаровательных юных девушек.
Да, сейчас положение было гораздо хуже. Прижав к груди дрожащие руки, чтобы унять беспомощно трепыхавшееся в груди сердце, она в отчаянии ломала голову в поисках выхода. Боже милостивый, что же делать?! Если даже продать замок, то крохи, оставшиеся после оплаты счетов, наверняка уйдут в лапы безжалостных кредиторов на оплату долгов Клода. Вряд ли ей что-нибудь останется. И ни гроша в будущем. Как же жить дальше? Стать прислугой? И у кого, может быть, у людей, которые несколько лет назад считали честью для себя попасть на один из её роскошных приемов? Нет, уж лучше умереть! Продавать себя? Она слишком стара уже, чтобы кто-то заплатил приличную цену за её увядающее тело. И потом, с кислым видом недовольно подумала Элейн, в конце концов - это долг мужчины - прилично обеспечить жену, ведь это так унизительно - ломать голову, гадая, как прокормить себя.