Если Сара была плодом ее воображения, то бабушка Роуз – незабываемой частью ее воспоминаний. Смуглая, спокойная и любящая, она растила Марию, научив ее готовить, ездить верхом и смеяться. И хотя Мария всегда с нетерпением ожидала визитов отца, но именно бабушка Роуз была центром ее жизни.
Некоторые жители деревушки Эпплтон[14] называли ее бабушку ведьмой. Разумеется, это была чепуха. Бабушка Роуз умела варить травяные настойки, гадала по руке и давала мудрые советы девушкам и женщинам деревни. Изредка, чтобы добиться лечебного эффекта, она выполняла нечто похожее на обряд, хотя магией там и не пахло. Ее обряды настраивали разум на желаемую цель, которая таким образом делалась вполне достижимой. Это было похоже на молитву, но с использованием трав.
Мария решила, что в данной ситуации подобный обряд нужен и ей самой. Лучшим вариантом, посчитала она, будет тот из них, который проводился, чтобы добиться исполнения желаний, и позволял попросить все, что ей необходимо для решения сегодняшних проблем. В свое время бабушка предостерегала Марию от слишком точного описания своих желаний, поскольку лучшим решением могло оказаться то, о чем она бы никогда и не подумала.
У нее был фимиам[15] а удачу, который они вместе с бабушкой составили несколько лет назад. Да и луна сегодня была полной, что означало подходящее время для обряда. И поскольку ей все равно не удавалось заснуть, то стоило попробовать. По крайней мере, так она укрепит свою решимость держаться подальше от Джорджа Берка.
Она накинула халат поверх ночной рубашки, сунула ноги в туфли, после чего набросила на плечи теплую шаль. Взяв трутницу и пакет с фимиамом на удачу, она спустилась по лестнице и вышла к морю. Ночь была прохладной и ясной, а лунный свет рассыпался серебром по полям и высветил морскую даль.
В саду находился открытый бельведер[16] с каменным патио[17] и солнечными часами. Подумав, что это именно то место, которое ей нужно, она закрыла глаза и вспомнила всех тех, кого любила и потеряла, пока не почувствовала их дружеское присутствие.
После чего она приступила к самому обряду. Установив фимиам на медной вершине солнечных часов, она высекла искру и дала ей разгореться, затем молча попросила о помощи в это нелегкое для нее время. Спасение, защита, сила, удача…
На мгновение она представила себе настоящего супруга, не Берка, а человека, более подходящего ее мечтам. Безжалостно подавив видение, Мария сосредоточилась на просьбе об умственной и эмоциональной силе.
Как только резкий запах горящего фимиама был подхвачен и унесен ветром, она ступила в бельведер и села на одну из каменных скамеек, располагающихся по кругу в дворике. Прислонясь к стене, Мария почувствовала, как на нее снизошли покой и умиротворение. Коса, заплетенная на ночь, растрепалась, и волосы рассыпались по плечам, но она была не в состоянии снова заплести их.
Имея в детстве слишком мало подруг для игр, она выдумала Сару. Но у нее была бабушка, с которой они много лет все делали вместе. Мария ухаживала за ней, когда та смертельно заболела. В самом конце появился ее отец. Они вместе с Чарльзом горевали о невосполнимой потере, после чего он забрал ее с собой в бесконечные путешествия по Британским Островам.
Теперь их обоих не стало, и впервые в жизни она была по-настоящему одна. Вот почему Джордж Берк выглядел предательски привлекательным. Казалось, она ему нравится, ей льстило то, что ее хотели.
Но не Джордж Берк. Хотя она и мечтала когда-нибудь выйти замуж, но ее мужчина должен был быть надежным, добрым человеком, таким как, например, местный викарий. Она избегала его после смерти отца из-за того сложного положения, в котором оказалась. Не могла же она заглядываться на викария в присутствии Берка, которому заявила, что является замужней женщиной.
Закрыв глаза, Мария отдыхала.
Держись, держись, держись... В отдаленном уголке своего сознания, которому он отказывался верить, ему было понятно, что конец близок. Он так долго цеплялся за жизнь, но скоро море поглотит его. Теперь ему было уже все равно, жив он или мертв. Почти все равно.
Этот сон пробудил Марию. Иди на берег. Внутренний голос, похожий на голос бабушки, был очень настойчив.
Не раздумывая, Мария поплотнее укуталась в шаль и побежала по узкой тропинке со скоростью девчонки-сорванца. Полная луна светила очень ярко, но каким-то сверхъестественным светом, вокруг чувствовался холод, словно она вошла в тот самый мир, где чудеса случаются на самом деле.
Волны с силой накатывали на узкий пляж, где песок смешивался с галькой. Она остановилась, подумав, какое же безумие привело ее сюда среди ночи. И тут она заметила какой-то темный объект, находящийся не так далеко от берега и с каждой волной подплывающий все ближе.
Она с волнением всматривалась в него. О боже, неужели это голова? Вероятно, труп?
При этой мысли Мария запнулась, испытывая острое желание убежать. Но даже если это утопленник, то, как христианка, она обязана вытащить его на берег, где его смогут похоронить. Скоро начнется прилив, и нельзя быть уверенным в том, что этот... объект... не унесет обратно в море.
Она сняла туфлии завернула их в шаль. Положив сверток подальше от воды, она бросилась в волны. Они почти сбили ее с ног, вода была просто ледяной. К счастью, ей удалось встать на ноги прежде, чем вода накрыла ее с головой. К тому моменту, как Мария добралась до плавающего объекта, она промокла до нитки.
Надеясь, что все окажется не настолько ужасным, она присмотрелась и увидела, что это действительно тело мужчины. Его руки крепко сжимали широкий кусок древесины, вероятно, часть корабля. Думая, может ли он быть еще жив, она ухватилась за деревяшку и вытащила мужчину на берег, с трудом справившись со сбивающими с ног волнами.
Однако последняя из них помогла ей вытолкнуть его на берег за линию прилива. Его одежда была оборвана до неприличия, рубашка и брюки превратились в лохмотья. Дрожа, Мария встала возле него на колени и осторожно положила руку ему на грудь. К ее изумлению, под рукой чувствовалось неясное, медленное сердцебиение. Все покрытое рваными ранами и ужасными синяками, тело мужчины остыло в воде почти до смертельного холода, но он все еще был жив!
В лунном свете его волосы и лицо казались темными, и Мария решила, что он – иностранный моряк. Начался прилив, и вода вновь коснулась его ног, поэтому ей пришлось взять его подмышки и постараться оттащить по прибрежному песку подальше от моря. Как только она сделала первый рывок, он начал судорожно кашлять.
Мария поспешно его отпустила, и моряк перекатился на бок, выплевывая воду. Когда прошел этот ужасный приступ, его дыхание по-прежнему оставалось тяжелым, но он, бесспорно, был жив. Испытав облегчение, Мария задумалась, что теперь делать. Ей не хотелось идти за помощью, оставив его одного, но чем скорее он попадет в дом и согреется, тем лучше.
Надеясь, что он может идти самостоятельно, она наклонилась к нему и спросила:
– Вы меня понимаете?
Спустя мгновение, он кивнул.
– Если я вам помогу, вы сможете дойти до дома? Это недалеко.
Он снова кивнул. Хотя его глаза были закрыты, и он дрожал от холода, по крайней мере, он понимал, что от него требовалось.
Она отряхнула ноги от песка и снова надела туфли, потом, став на колени, она закинула его левую руку себе на плечи.
– Я попробую вас поднять, но без вашей помощи мне не справиться.
Мария встала, и моряк, приложив все усилия, пошатываясь, тоже встал на ноги. Свободной рукой она укутала его плечи шалью, надеясь, что тяжелая шерсть хоть немного уменьшит его озноб.
– Вот так, пойдем. Это недалеко.
Ответа не последовало, но как только она сдвинулась с места, он тронулся вслед за ней. Продвижение через песчаный пляж было сплошным мучением, к тому же холодный морской бриз проникал сквозь мокрую одежду.
Но положение улучшилось, стоило им дойти до тропинки. К сожалению, она поднималась в гору. Тем не менее, опираясь рукой на плечи Марии, принявшей на себя половину его веса, моряк смог идти дальше.
У крыльца он перенес свою тяжесть на перила, что помогло ему втащить себя по ступенькам в дом; Мария поддерживала его с другой стороны. Внутри они остановились, и Мария задумалась, как быть дальше, поскольку было очевидно, что он не сможет осилить еще один лестничный пролет, ведущий к гостевым спальням. Ей на память пришла маленькая комнатушка в глубине первого этажа. Когда-то ее занимала пожилая экономка. Комнатка была убогой, неубранной и без мебели, но там имелась кровать. Этого было достаточно.
Мария повела матроса по неосвещенному дому, временами натыкаясь на мебель. Она надеялась, что ее подопечный получил не так много синяков, как она сама. Наконец, к своему огромному облегчению, Мария довела гостя до маленькой спальни. Поскольку старушка-экономка была уже совсем слаба, то и кровать ее была низкой. Из последних сил Мария втащила моряка на эту кровать.
– Теперь вы можете лечь.
Матрос неловко свернулся на кровати и сразу вцепился в подушку, как несколько ранее в корабельную деревяшку. Мария закинула на матрас его ноги. После чего с помощью трутницы она зажгла лампу. Несмотря на то, что комнатой не пользовались долгие годы, предусмотрительная миссис Беккет оставила в лампе масло, а в крошечном камине – угли. Кровать была не застелена, но в маленьком, разбитом шкафу нашлись шерстяные одеяла.
Разведя в камине огонь, Мария потянула за подушку, которую сжимал моряк.
– Теперь вы в безопасности. В безопасности.
Он ослабил хватку, и она смогла, забрав подушку, осмотреть его.
Мария насухо вытерла его дрожащее тело тонким полотенцем, нашедшемся здесь же у умывального столика. Одежда незнакомца была настолько порвана, что позволила ей полностью его осмотреть, не снимая эти лохмотья. Какая-то часть одежды обуглилась по краям. Вероятно, пожар на судне заставил его прыгнуть в море.
Он был весь в синяках, порезов и царапин было ни счесть. Некоторые участки его тела были покрыты волдырями и обожжены. К счастью, ожоги были несмертельными. Должно быть, он быстро оказался в воде.
Она не нашла серьезных ран ни на ногах, ни на туловище. Вероятно, раньше какие-то из них кровоточили, но за время, проведенное в морской воде, кровь смыло и кровотечение остановилось.
Она вытащила из шкафа одеяла и тщательно укутала ими незнакомца. К счастью, огонь быстро прогрел комнатушку и его озноб постепенно стихал.
Взяв лампу, Мария прошла в свою комнату за сухой одеждой, затем спустилась на кухню. Поставив греться воду для чая и бульон, она отнесла своему пациенту кувшин с водой и стакан. Он спал. В неясном свете лампы, цвет его кожи и не по моде длинные волосы выглядели темными. Она не была экспертом по мужской бороде, но ей показалось, что он не брился, по крайней мере, несколько дней. Если все эти дни он провел в воде, то физически это должен был быть очень сильный мужчина.
С такими синяками на лице сложно было судить о его возрасте, но Мария решила, что ему где-то около тридцати. Хотя он и не был очень широк в плечах, но тело его было мускулистым, как у рабочего человека, а руки покрыты мозолями.
Она нахмурилась, когда заметила, что с левой стороны его волосы спутались. Поставив лампу, она провела кончиками пальцев по голове и обнаружила длинную глубокую рану, из которой сочилась кровь.