Он отошел от кровати и, прежде чем она осознала, что происходит, исчез за дверью в гостиной.
Девушка вскочила, раздумывая, не привиделось ли ей все это. Потом заметила черный резиновый комбинезон. Симона как-то видела фотографию ныряльщика в таком же. Тот, что принес маркиз, должно быть, был для мальчика.
Когда девушка надела его, оказалось, что он чуть великоват. В некотором смущении она потуже застегнула пояс.
Потом она поспешила к шкафу, достала дорожный плащ и накинула его поверх костюма. Только после этого она открыла смежную дверь. Доркинс уже ждал ее.
— Вы готовы, мисс? — прошептал он. — Где платье и плащ, которые вы возьмете с собой?
Симона быстро выбрала вещи, которые, как сказал маркиз, понадобятся ей для путешествия на поезде, добавила к ним подходящую шляпу и отложила на стул.
Доркинс снял со шкафа два ее чемодана и со сноровкой опытной камеристки стал доставать из гардероба одежду и укладывать чемоданы. Он действовал так быстро, что пока Симона собирала свою сумочку и туалетные принадлежности со столика у зеркала, все ее платья были уже упакованы.
Доркинс захлопнул чемоданы и закрыл их на замки.
— Если вы что-то забыли, мисс, — сказал он, — то, надеюсь, вам перешлют эти вещи позднее. А если нет, мой хозяин купит вам все, что потребуется, — у него есть деньги!
Симона улыбнулась, хотя была сбита с толку и напугана тем, что все происходит так быстро.
Будто почувствовав, что все готовы, маркиз вернулся в комнату девушки. Он посмотрел на Симону, закутанную в плащ, и прошептал:
— Вы обещали помочь мне. Вам придется быть очень храброй.
В это время Доркинс, выглянув в коридор, молча поднял чемоданы и вышел.
— Прежде чем мы уедем, — сказал маркиз, — следует написать несколько слов барону. Письмо оставите на столе.
—А что я должна написать?
— Напишите, что через слугу мне передали сообщение из посольства, будто с вашим отцом произошел несчастный случай и вам нужно срочно вернуться в Англию. — Он внимательно посмотрел на девушку, словно проверяя, поняла ли она его. — Напишите, что я предложил никого не беспокоить, так как сам решил отвезти вас на своей яхте. Поблагодарите хозяев за их доброту и пообещайте, что сообщите им подробности, как только доберетесь домой.
Симона села к столу и стала писать. Потом сложила лист и указала, что письмо адресовано барону.
Маркиз протянул ей руку. Когда ее пальцы коснулись его руки, она почувствовала, насколько он силен. Такой мужчина сможет ее защитить, и она тоже не должна струсить, что бы он ни попросил ее сделать.
Как и Доркинс, маркиз осторожно выглянул в коридор, потом задул лампу, и они вышли из комнаты.
Спустившись по боковой лестнице до двери, которую Доркинс специально оставил открытой, они оказались в саду. Полная луна хорошо освещала лужайки и газоны.
Маркиз, продвигаясь к хозяйственным воротам в дальнем конце сада, старался, чтобы они держались в тени деревьев. Ворота были открыты. Пройдя их, они оказались у конюшен, где их ждала закрытая карета.
На козлах сидели два человека. Доркинс открыл дверцу, и как только Симона с маркизом расположились внутри, залез на козлы — и лошади тронулись. Девушка успела заметить свои платье, плащ и шляпу на противоположном сиденье.
И еще одну стопку какой-то одежды.
Маркиз не проронил ни слова с тех пор, как они вышли из комнаты, но по-прежнему не выпускал руку Симоны из своей. Девушка легонько сжала его пальцы и шепотом спросила:
— Куда мы едем?
— В Панзер-Хаус, — прозвучал ответ. — Мы едем спасать Уотсона. Потом сразу же выезжаем в Гамбург, чтобы сесть на мою яхту. Никто не узнает, что мы уехали, до самого утра. А к тому времени мы будем уже в открытом море.
—А что я должна сделать?
— Я вынужден попросить вас выполнить довольно сложное задание, — ответил маркиз. — Но это единственный способ спасти Уотсона.
— И что это за задание? — прошептала Симона.
— Доркинс заприметил в Панзер-Хаусе одну никем не охраняемую дверь. Она просто закрыта изнутри на засовы и на ключ, который, судя по всему, всегда остается в замке.
Симона слушала, не сводя с маркиза глаз.
—Так что же я должна сделать? — вновь спросила она.
— Единственный способ открыть ее — это проникнуть через вентиляционную решетку над дверью. Отверстие, к сожалению, слишком узкое и для меня, и для Доркинса. Пролезть через него в Панзер-Хаус и открыть нам дверь сможете только вы, Симона, если, конечно, у вас хватит мужества.
Девушка молчала.
— Если вы считаете, что не сможете сделать этого, я пойму, — заверил маркиз и, немного помолчав, добавил: — Доркинс узнал от охраны, что завтра Уотсона собираются пытать, чтобы заставить его рассказать о пушке.
— Этого нельзя допустить! — воскликнула Симона.
— Не допустим. Если вы откроете дверь, мы сможем освободить его, — ответил маркиз.
— Но что, если охрана услышит и меня... арестуют? — спросила Симона.
—Доркинс позаботился об этом, — успокоил ее маркиз. — Сегодня вечером он угостил своих немецких приятелей очень крепким красным вином. Они не могут позволить себе подобную роскошь.
— Так они... пьяны? — замявшись, спросила Симона.
— Они изрядно захмелели уже тогда, когда Доркинс уходил. А поскольку это ночная вахта, то их не сменят до самого утра.
Симона облегченно вздохнула.
— Если бы я сам мог это сделать, я бы сделал. Но, боюсь, я слишком большой и слишком толстый.
Поскольку слово «толстый» никак не подходило к описанию фигуры маркиза, Симона усмехнулась.
— Я вам очень, очень признателен, — продолжал маркиз. — Думаю, нам обоим невыносима мысль о том, что Уотсон так сильно может пострадать.
— Безусловно! — согласилась Симона.
Теперь карета ехала через парк, который находился в центре Берлина. Постепенно лошади замедлили бег и наконец остановились.
— Отсюда придется идти пешком, — предупредил маркиз. — Пожалуйста, постарайтесь запомнить дорогу, чтобы вы могли вернуться сюда и переодеться в свое платье, как только откроете нам дверь. С этого момента не произносим ни слова!
—Я понимаю, — прошептала Симона.