Но, оглянувшись, девушка никого не обнаружила и, проверив на всякий случай запоры, пошла в дом.
— Ой! — вскрикнула она, только успев отворить тяжелую дверь.
За дубовым столом, широко расставив ноги, сидел черноволосый боярин Юрий Путятин. Незваный гость вцепился в Радмилу жадным неотрывным взглядом, громадные кулаки свои он залихватски упер в колени и поигрывал носком красного сафьянового сапога.
— Ну, чего остолбенела, девка? — ухмыльнулся нахальный ухажер, — принимай гостя!
Радмила быстро взяла себя в руки и прошла мимо парня с независимым видом, сложив для смелости на груди руки. Только пятнами пробившийся на щеках румянец, да прерывистое дыхание выдавали ее глубокое смятение.
— Чего пожаловали, Юрий Всеволодович? — наконец сказала хозяйка дома, — прилично ль так запросто к девице в избу вваливаться? Что теперь люди скажут?
— Конечно, страшно людской молвы! — Юрий тяжело оперся на край стола, и посмотрел исподлобья на разрумянившуюся от волнения девушку, — но немец этот живет у тебя, и ты не боишься людского слова.
— Это родственник мой, все знают, — резко ответила Радмила, — и болен он был, лечила я его…
— Еще надо разобраться, какой он такой родственник — ни бельмеса по-русски не понимает. Что-то тут не так!
Сердце девушки как будто провалилось в глубокую яму, да так и осталось там.
— Вам-то зачем разбираться в моем роду? — все же выдавила она, — знаю, куда вы клоните, почему он вам так не нравится. Если бы я одна в доме жила…
— Ладно, хватит! — перебил ее боярин, — все я понимаю, чай не маленький. Не хитри со мной, я тебе другое пришел сказать. Иди-ка ты лучше в мои хоромы жить, — неожиданно выпалил Юрий, и как-бы смутился чуть-чуть. Опустив глаза вниз, погладил широкие доски столешницы, — мила ты мне, девка, день и ночь только о тебе и думаю …
Радмила тихонько присела на скамью у другого конца стола, стараясь быть как можно дальше от незваного гостя.
— Чего молчишь? Чем этот немец лучше меня? Он все равно тебя скоро бросит и уедет к себе на родину.
— Он эст, а не немец, — тихо пробормотала Радмила себе под нос.
— Ладно, пусть эст! — махнул рукой боярин, — разве это что-то меняет?
— А что вы мне предлагаете? — неожиданно резко ответила Радмила, подняв на гостя огромные обжигающие глаза, — возьмете к себе наложницей? А потом за скотиной ходить отправите, когда разонравлюсь?
— Да что ты? — протянул Юрий и попытался пододвинуться ближе к девушке, но та напряглась как струна и отодвинулась на самый край скамьи, — я же к тебе с любовью! Будешь как сыр в масле кататься, нужды никакой не знать. Буду любить и миловать…подарки дорогие дарить…Радмила угрюмо молчала, внимательно разглядывая что-то в дальнем углу избы.
— Я понимаю, почему ты молчишь, — продолжил боярин, — жениться не обещаю, не могу я… ― вдруг мужчина сделал резкое движение и мгновенно оказался рядом с девушкой. Он схватил ее руку и прижал к своей щеке. От неожиданности Радмила даже не успела отшатнуться. Лицо Юрия пылало как горящий уголь.
— Слышишь, уж больно мила ты мне, — жарко зашептал он, — никогда не брошу тебя. Не могу жениться, не знатного ты рода, но и без тебя жить не могу. Даже плотики наши в Купальскую ночь вместе сцепились…
Радмила тщетно пыталась вырвать руку.
— Разве лучше будет, если выйдешь за какого-нибудь нищего…. будешь всю жизнь горбатить в поле да за скотиной ходить! — почти зарычал боярин и, обхватив за бедра, притянул Радмилу к себе и уткнулся лицом в блестящие локоны цвета темного меда, — а со мной проживешь в роскоши, не зная ни забот, ни печали!
После нескольких минут отчаянной борьбы красавице все же удалось вырваться и, отскочив, она проговорила:
— Не знаете вы женского сердца, Юрий Всеволодович! Да и себя до конца не понимаете! Вы не меня любите, а просто гордость ваша задета… до меня сколько девок испортили! А тут не получается, промашка выходит! Вот вам и кажется, что я понадобилась!
Ошеломленный боярин так и остался стоять посреди избы, не веря в ее окончательный отказ.
— Все, уходите, Юрий Всеволодович! — почти закричала Радмила, — сейчас мой родственник с охоты вернется, негоже будет, если увидит вас. Что, если брату перескажет?
— Плевал я на брата твоего! — закричал Юрий так, что затряслись стены, — вот что я скажу тебе, красавица, — молодой боярин стоял, широко расставив ноги, и заткнув большие пальцы рук за пояс, — будешь и дальше отказывать мне, снесу голову твоему хахалю. Разберемся, какой он тебе родственничек. Весной, после битвы с крестоносцами, мужики в лесу рыцарского коня усмотрели. Видать, тот конь и крестоносца из воды вытащил. Говорят, вроде как сгинул и этот конь в лесу, и тот немец живучий тоже, но вот только конские доспехи с крестами Назар в кустах нашел, — и боярин вдруг посмотрел в сторону конюшни, где перекликались тихим ржанием Лотарь и Голуба, — а у тебя вдруг и лошадей прибавилось…
Радмила вздрогнула и закрыла лицо руками. Она почувствовала, как холодная волна пробежала по телу от головы до ног и вернулась обратно.
— Думай, Радмилка, — рявкнул боярин, — не желаешь быть моей, так и его не будешь! Еду в Переславль к князю, недели на две, как вернусь ― зайду за ответом! — и хлопнул дверью с такой силой, что из укосины посыпался песок. Радмила услышала, как он уходит, ступая по тропинке тяжелыми грозными шагами.
Ульрих нанизал трех тетеревов на бечевку, вырезанную из толстой сыромятной кожи, и перекинул их через плечо. Птицы уже нагуляли жирок, и веревка сильно врезалась в тело.
«Хороша добыча»! — подумал удачливый охотник и зашагал по лесу, насвистывая веселую немецкую песенку, — «а то все косули да кабаны. Жаль только тетерочку не удалось поймать, она повкуснее тетеревов будет»…
Ноги в кожаных лаптях, которыми одарила его Радмила, чувствовали каждую веточку и корешок. Зато идти было легко, совсем как босиком, и через легкие подошвы в тело входила могучая энергия, исходящая от земли.
«Как хорошо здесь, в лесу», — расслабленно думал Ульрих, — «вдали от людских страстей, неуемной алчности, честолюбия»…. ― рыцарь провел рукой по рукояти верного меча, с которым никогда не расставался.
Люди — вот главная опасность в жизни, никакой зверь не страшен, кроме человека.
Лукавишь! Ты и есть тот самый страшный зверь. Пришел в чужую землю с мечом….. что тебе надо от этих мирных людей? Ульрих тяжело вздохнул и поправил свою добычу на плече.
Так устроен мир, каждый должен защищаться. Горе слабому, ему остаются только глаза, чтобы плакать!
А эта девушка — она ведь тоже слабая, — подсознание уже вступило с ним в прямую беседу.
Женщины не в счет, они просто добыча, достаются сильнейшему мужчине. Их могущество в красоте. Пусть эти русские защитят свое право обладать красивыми женщинами. Не смогут…. что же, у них заберут все…. их женщин тоже.
Ульрих улыбнулся и зашагал быстрее. Ему нравилось быть сильным и распоряжаться жизнью по своему усмотрению. Приятно, что вот сейчас он принесет в дом много дичи. Радмила будет довольна, она встретит ласковым любящим взглядом, обнимет его! Наконец лес стал светлее, затем совсем поредел, и из-за стволов стала видна широкая поляна с домом и обширным сеновалом. Лотарь призывно заржал, чувствуя приближение хозяина. Но в его голосе Ульрих услышал тревогу и остановился. Прислушавшись, он услышал громкий удар двери и чьи-то порывистые шаги. Мимо него, ничего вокруг себя не замечая, поспешно прошел боярин Путятин. Вид у русича был какой-то растрепанный, волосы взъерошены, сам он раскраснелся.
Что он здесь делал? А что, если он занимался любовью с Радмилой в его отсутствие…как тогда Генрих с Хильдегард?
Жаркая волна злобы поднялась в груди Ульриха и подкатила к горлу, почти лишив его возможности дышать. От волнения у крестоносца даже затряслись руки. Он медленно стянул с плеча свою поклажу и, бросив ее в траву, шагнул на тропинку.
— Ты, я вижу, очень спешишь, Юрий? Придется задержаться немного! — то ли прохрипел, то ли прорычал ревнивец, нещадно коверкая русские слова.
Боярин резко остановился и пошатнулся от неожиданности, увидев прямо перед собой разъяренное лицо соперника.
— Могу и задержаться чуток, — наконец процедил он — секунды хватило русичу, чтобы вернуть самообладание.
Неожиданно Юрий подскочил, и широко расставив крепкие ноги в мягких сафьяновых сапогах, принял боевую стойку.
— Должок за тобой, чужак, — рявкнул он, сжимая здоровенные кулаки, и как бы готовясь к прыжку.
Не дожидаясь ответа, боярин махнул правой рукой, но Ульрих отступил шаг назад, и огромный кулак в кожаной перчатке просвистел мимо его виска.
— Хвайтит шьютить! Говарил ― не надо ходить моя фройляйн! — сплюнул крестоносец и демонстративно вынул свой меч. При этом он немного помедлил, давая противнику время, чтобы тот обнажил и свое оружие.
Боярин слегка побледнел — дело принимало серьезный оборот и, тоже вынув меч, машинально провел по клинку большим пальцем. Это движение скорее было обманным, и на секунду отвлекло внимание рыцаря… вдруг меч Юрия со свистом рассек воздух, и если бы опытный Ульрих не отпрянул в сторону, то покатилась бы его белокурая голова в густой кустарник.