— Как величать тебя, добрый молодец, — поклонился странник. ― Чей будешь?
— Добровит, батюшка, — ответил мужчина, — Шумилина Славуты сын. Хочу найти великого князя Александра Невского. Не подскажешь, куда мне направиться?
Старик, кряхтя, поднялся и, опершись на посох, осмотрел молодца.
— Молодец ты видный…. а зачем тебе князь понадобился?
— Буду проситься в дружину к нему, — просто ответил Добровит, — сирота я, матушку с батюшкой убили вороги смертью лютой, так думаю за родную землю постоять.
— Да, — протянул старик, — лезет ворог поганый на поля и леса наши…а коль голову сложишь?
— Плакать некому будет, — усмехнулся всадник. — Хочу только лихоимцу, что родителей моих погубил, отомстить. Может, князь поможет.
— Если дело правое, Невский вступится, — с уверенностью ответил старец. — Тебе по дороге к Клещину озеру. Там, на берегу Синий камень лежит. Священный этот камень, ты поклонись ему, попроси удачи в бою.
— И в своем деле, — после паузы добавил старец.
— А дальше?
— В Переславле Невского сейчас нет. Как пожгли его татары — он больше в тереме своем бывает, на Ярилиной плеши. От камня того влево повернешь, и скоро гору ту плешивую увидишь. Поклонись ему, от старца Святозара скажи, он знает.
— Удачи тебе, сынок, — благословил Святозар молодого воина.
По пологой горе петлями кружилась дорога. А наверху, на большой поляне стоял деревянный княжеский терем. Он был о пяти башенках, крытых фигурной гонтой и двойным крыльцом на фасаде. Окружен терем был невысокой белокаменной стеной с надвратной башней.
— Зачем пожаловал? — резко спросил воин в бойнице над воротами.
— К Великому Князю Добровит, сын боярина Славуты Шумилина, — учтиво отвечал Добровит, — буду проситься в дружину князя.
Дружинник исчез, а через несколько минут ворота стали медленно открываться. Перед глазами Добровита открылся большой двор, ровный травяной покров его пересекали множество тропинок.
У ворот встречали Добровита несколько дружинников. Они ревниво окинули взглядом вооружение молодого воина, и после короткой паузы один из них, видно старший, бородатый мужчина лет сорока, приветливо сказал:
— Ну, будь здрав, боярин! Спешивайся.
Добровит ловко соскочил с коня и протянул руку новым знакомым.
— Никак пополнение! — раздался властный голос с крыльца, и все повернулись к терему. На крыльцо вышел сам переславский князь Александр, прозванный за выдающиеся победы Невским — молодой, статный мужчина, светло-русый, голубоглазый. Он улыбался Добровиту приветливой открытой улыбкой.
— Слыхал я об отце твоем, и про матушку тоже сказывали, — сказал Александр, задумчиво покручивая деревянной ложкой. Они с Добровитом сидели за столом и обедали.
— Так, значит, Замята, говоришь, сотворил это? Замята давно в дружине моей…. Трусом его не назову… А чем докажешь? — прямо в глаза Добровита посмотрел Александр.
— Ведунья Баяна, что нас от смерти спасла, умерла уже давно, — тоже прямо смотрел Добровит, — а сестра моя, не знаю уж и где теперь. Спрятала ее где-то старая Баяна. Да и малолетняя она тогда была.
— А как верить… кому? — настаивал Невский.
— На поле решать надо, — вмешался в разговор старший дружинник Боруслав, сидевший тут же за столом, — пусть схлестнутся.
— Быть по сему! — Невский звонко положил ложку на стол, — виновного бог укажет. Казним его своим судом лютым. А чтобы не избежал кары — биться без оружия повелеваю. На кулаках!
Русь, город Псков, 1242 год
Небольшой отряд подъехал к парадному крыльцу дома псковского посадника. Стражники у дверей почтительно расступились.
Князь Александр Невский имел обыкновение приезжать внезапно. За ним следовал Добровит. Молодые люди лихо вбежали по крутой каменной лестнице прямо в посадские покои. Посадник обедал
— Аль как исполняешь дела посадницкие, Микола Мезиславович? — резко отворив дверь ногой, с порога спросил князь Александр.
— Доброго здравия, княже! — поклонился посадник, спешно проглатывая непрожеванный кусок гуся, — стараемся не щадя живота своего!
— Молодца этого величай Добровитом, — указал Невский на своего попутчика, — он сын Славуты Шумилина. Знавал такого боярина?
— Царство им небесное, — перекрестился Микола, — и матушке твоей, боярин, Хендрике Герардовне, и батюшке твоему убиенному. Прошу на трапезу.
Посадник указал гостям на покрытую ковровым покрывалом широкую лавку, стоящую у большого стола. На столе было несколько серебряных узорчатых блюд: на одном помещался большой румяный гусь, начиненный яблоками, на другом ― зажаренный целиком поросенок. Соблазнительно пахли свежие расстегаи с белорыбицей. На столе также были квашеная капуста с клюквой, насыпанная горкой в ковше с птичьей головой, различные соления, большая чарка и несколько стопок поменьше с медом хмельным и дежечка с квасом.
— Прошу угощаться, что бог послал, — смущенно продолжал посадник, и указал князю на застеленный нарядным ковриком большой резной стул, стоящий в начале стола. Как видно, это было главное место за столом. Проворный слуга подскочил с миской для омовения рук перед трапезой и полотенцем, расшитым красными петухами.
Добровит скромно присел на лаву у стены.
— Что туда, Добровитушка, — приветливо окликнул Микола Мезиславович и потянул молодого боярина к столу, где уже отламывал вторую ногу от гуся князь Александр.
— А дело у нас к тебе серьезное, — после небольшой паузы, позволившей разжевать очередной кусок, продолжил Невский. В его ясных, обычно веселых голубых глазах сверкнул металлический блеск.
— Молодец этот указывает на Замяту Горяниновича, дядю своего, — Александр смотрел прямо в глаза посаднику, — как на убийцу родителей своих. Сказывает, наемников привел дядюшка ночью. И сам он, тогда еще малец, видел, как расчет происходил.
— Поди, больше, чем десять лет минуло, — задумчиво произнес Микола, — Добровитушка уже совсем богатырь.
— Вот и пришел он за отца поквитаться, — сказал князь, — а что Замята?
— Так и живет там, в имении оном, — отвечал посадник, — сам брата и золовку схоронил.
Добровит ничего не ел. Он только хмуро следил за разговором старших, и лицо его приняло жесткое выражение при последних словах посадника.
— На руках его кровь моих родителей, — угрюмо сказал он и замолчал.
Наступила пауза. Невский отведал еще жареного поросенка, а посадник, задумавшись, теребил край золототканой скатерти.
— Тут суд рядить надо, — наконец сказал он, — а послух есть?
— Видели все я, сестренка моя Радмилка, да старая ведунья Баяна, — отвечал Добровит, — Баяну схоронили давно, а сестренка мала была совсем. Испугалась сильно и не помнит, поди, ничего.
— Нет доказательств у тебя, молодец! — уже тверже сказал Микола, — по судной грамоте решать вам в поле спор с Замятой!
— Я уже решил, — вмешался в разговор Александр, — быть кулачному бою. Без оружия. Чтоб смертоубийства не произошло. Сами казнить убийцу будем!