– Ах ты моя красавица! Расцвела! Значит, в Женеву точно пришла весна...
Дениза ласково дотронулась до нежно-розовых лепестков. Именно за эти как бы покрытые воском цветы, очень похожие на тюльпаны, деревья и назвали тюльпанными. Относящиеся к семейству магнолиевых, родиной которых считается Китай, тюльпанные деревья в последнее время стали очень популярными и в Европе, где их выращивают в декоративных целях. Весной они бурно покрываются белыми, кремовыми, розовыми или фиолетовыми цветами, и спокойно пройти мимо такого чуда не может никто. Но Дениза Делакруа особенно любила именно это, похожее на нежно-розовое облако дерево, растущее на пригорке в начале женевского парка «Мон Репо». Господи, кажется, совсем недавно ее, маленькую девочку, мама приводила в этот знаменитый парк, чтобы полюбоваться, как за-цветает это дерево.
Бедная мама! Бедный папа! – горько вздохнула Дениза. Два года назад ее родители погибли в авиакатастрофе над Боденским озером, когда возвращались из поездки к своим родственникам в Германию. Дениза и ее старшая сестра Катрин осиротели. В их большой, уставленной старинной мебелью – купленной еще прабабушкой – квартире на рю Амат сразу стало пусто. Не звучал больше веселый смех матери, мадам Аманды Делакруа, работавшей воспитательницей в детском саду и по вечерам в кругу семьи рассказывавшей уморительные истории из жизни своих маленьких подопечных. Не рокотал густой бас отца, месье Клода Делакруа, владельца автосалона на рю Лозанн. После громкого судебного разбирательства немецкую авиакомпанию, осуществлявшую тот злосчастный полет, заставили выплатить серьезные компенсации семьям погибших. Таким образом Дениза и ее сестра Катрин оказались вполне обеспеченными девушками. Но что значат деньги, пусть и неплохие, по сравнению с потерей самых близких, самых дорогих людей? Почти ничего. К тому же Катрин, закончив Женевский университет, вышла замуж. Ее муж, Антуан Дюамель, высокий, статный красавец, работал менеджером в крупнейшем магазине Лозанны – «Гранд пассаже». Катрин переехала к мужу. И хотя от Женевы до Лозанны каких-то восемьдесят километров, Дениза с отъездом сестры еще отчаяннее почувствовала свое одиночество. Они были очень привязаны друг к другу. Катрин в их семье считалась красавицей: белокурая, голубоглазая, с длинными ногами, она сводила с ума не только студентов Женевского университета, но и многих мужчин. А Дениза не считала себя такой же эффектной, как сестра. И не могла понять, почему это мужчины в последнее время стали провожать ее долгими взглядами.
Дениза была выше своей сестры, волосы у нее были не белокурые, а светло-каштановые с золотистым отливом. Глаза – серо-голубые, которые, когда она сердилась, отливали стальным блеском. И ямочки на щеках. Если Катрин была более женственной, то Дениза – более спортивной. В коллеже она всерьез увлекалась волейболом, по утрам делала часовую пробежку вдоль озера, а зимой, как и большинство людей в Швейцарии, занималась горными лыжами. Конечно, на лыжи она встала благодаря родителям – года в три. Какой же житель Швейцарии не катается с гор, начиная с самого нежного возраста! Недаром про швейцарцев шутят, что они уже рождаются с горными лыжами на ногах.
Родители возили Катрин и Денизу в Сен-Серг – модный курорт, расположенный высоко в горах, всего в двадцати километрах от их дома. Его популярность объяснялась не только удобным расположением и близостью к Женеве, но и тем, что, кроме прекрасных горнолыжных, там были проложены трассы и для любителей равнинных лыж – так называемых «ски дю фон». Проведя целый день на свежем воздухе и вволю накатавшись на любимых склонах, как прекрасно завалиться всей семьей в отель и поужинать горячим раклеттом или роскошным куском мяса – «шатобриан»!
Сидя в ресторанчике с родителями, юная Дениза мечтала, что когда-нибудь и она станет владелицей отеля в горах и к ней будут приходить такие же веселые румяные лыжники. Когда она подросла, мечта об отеле в Сен-Серге или в другом модном курорте не испарилась, как это часто бывает, а стала приобретать все более реальные очертания.
Но вот пришла беда – родители погибли. Дениза не представляла, что так тяжело будет переживать их потерю. Как жить дальше? Что делать? Где та точка опоры, которая поможет ей? Как выбрать правильный путь, чтобы добиться чего-то в жизни? Она еще так молода! Девятнадцать лет, разве это много? Иногда Дениза чувствовала себя заброшенным котенком, который остро нуждается в ласке, просто в том, чтобы его кто-то погладил... А иногда ей казалось, что жизнь, такая счастливая, радостная, легкая, с налаженным бытом и заботливыми родителями, была просто сном, от которого она вдруг проснулась... древней старухой. Все в прошлом. Впереди – пустота и одиночество, говорила она себе вечерами, когда за окнами лил противный осенний дождь и в большой, ставшей такой пустой квартире гулко отдавались собственные шаги.
– Ты все еще мечтаешь о собственном отеле? – спросила однажды Катрин, приехав из Лозанны, чтобы навестить свою младшую сестру.
За окном лил дождь. Он налетал порывами, плотными струями, временами стирая серый силуэт противоположного берега вдали. Небо было грязно-серым, и низкие тучи все так же двигались на восток, в сторону Берна и Оберланда. Спокойное, с прозеленью водорослей и отражений деревьев, озеро застыло между намокшими парками и темно блестевшими под потоками воды асфальтовыми лентами дорог.
– Да, но теперь это только мечты, – печально ответила Дениза.
– Почему же? Ведь ты упорная и можешь всего добиться в жизни.
– Видишь ли... – замялась Дениза.
– Ну говори, говори! – настаивала Катрин.
– Дело в том, что за это время конъюнктура изменилась, и не в лучшую для меня сторону. Увы! – вздохнула Дениза. – Цены на отели значительно поднялись.
– А тех денег... – тяжелые воспоминания нахлынули на Катрин, и ее прекрасные голубые глаза наполнились слезами, – что мы получили после гибели мамы и папы, разве недостаточно для осуществления твоей мечты?
– Теперь, боюсь, этой суммы не хватит для покупки даже очень маленького отельчика, – грустно заключила Дениза.
Сестры надолго замолчали. Катрин о чем-то задумалась, ее лоб прорезали морщины.
– Но какой-то выход обязательно же должен быть! – воскликнула наконец она. – Послушай, а если тебе продать квартиру родителей? Она ведь слишком велика для тебя одной...
– Я уже думала об этом, – призналась Дениза. – Но деньги от продажи мы с тобой должны поделить пополам, а этой суммы будет тоже явно недостаточно для...
– Нет-нет! – решительно прервала ее Катрин. – Насчет квартиры мы с Антуаном все обсудили. И он со мной полностью согласен...
– В чем это? – подозрительно посмотрела на нее Дениза.
– Не волнуйся ты так, малышка! – попыталась успокоить ее Катрин. – Дело в том, что мы с Антуаном очень прилично зарабатываем. Я живу с ним как у Христа за пазухой. А ты совсем одна. И ты мой самый близкий человек. Поэтому будет только справедливо, если ты продашь квартиру и все деньги положишь на свой счет. Конечно, отложив часть на покупку небольшой однокомнатной квартиры. Может быть, даже в этом же доме.
– Нет, я так не согласна, – заупрямилась Дениза. – Деньги пополам.
– Да нет же, нет! – настаивала Катрин. – Я хочу, то есть мы вместе с Антуаном хотим, чтобы все деньги были твоими. Тогда, через какое-то время и если ты будешь где-то работать и откладывать, ты в сумме сможешь получить то, что поможет тебе осуществить мечту. Думаю, папа с мамой, которые там, – она показала рукой вверх, – тоже были бы рады такому решению. Поверь мне, сестричка, хоть все считают нас, швейцарцев, чересчур рациональными и практичными – и это правда, – у каждого из нас есть сердце и мое сердце подсказывает мне: именно такое решение справедливо.
Катрин подошла к Денизе и обняла ее. На глазах у обеих выступили слезы.
– Спасибо, сестричка. Ты действительно мой самый лучший друг! – воскликнула Дениза.
– А лучшему другу в этом доме дадут чашечку кофе? – притворно рассердилась Катрин. Она не умела долго грустить и, как счастливая замужняя женщина, предпочитала радоваться жизни.
– О господи, конечно же! Да еще с твоим любимым тортом «Форе нуар». Я специально бегала в кондитерскую на рю Паки, – похвасталась Дениза.
– Ой, – расплылась в улыбке Катрин, – такой кондитерской, как на Паки, нет нигде.
– Даже в Лозанне? – съехидничала Дениза.
– Даже там. Кондитерская на Паки, может быть, самая лучшая во всей Швейцарии, – серьезно заметила Катрин, которая не понимала шуток, когда речь шла о сладком.
– А помнишь, какой замечательный торт мы ели в Баден-Бадене, когда ездили туда на термальные источники? – спросила Дениза.
– Конечно. Такой пышный, высокий, черный бисквит. Взбитые сливки и вишни. Много вишен, – облизнулась Катрин. – И назывался он «Шварцвальд». А как ни крути, в переводе означает только одно – «Черный лес», то есть «Форе нуар». Пожалуй, только у кондитеров из Баден-Бадена торт получается не хуже, чем у нас на Паки. – И Катрин нетерпеливо подвинула к себе тарелку с большим куском торта, который ей так щедро отрезала младшая сестра.
Дождь редел, закрывавшая Женеву завеса местами становилась прозрачной. Первым проглянул купол собора Святого Петра на противоположном берегу, легкий и зыбкий среди сверкающего трепета ливня. Потом из отхлынувшего потока стали вырисовываться кварталы, с крыш лила вода, город, казалось, вновь выступил из волн наводнения, хотя широкие разливы воды еще наполняли улицы туманом. Но вдруг сверкнуло пламя – сквозь ливень прорезался солнечный луч. Дождь уже не лил в квартале, где находился дом Денизы, он хлестал левый берег, Старый город, дали предместий; видно было, как капли летели стальными стрелами, тонкими и частыми, сверкавшими на солнце. Направо загоралась радуга. По мере того как луч света ширился, розовые и голубые мазки пестро размалевывали горизонт, будто на детской акварели. Небо запылало; казалось, на хрустальный город сыплются золотые хлопья.
– А что ты будешь делать, когда закончишь коллеж? – поинтересовалась Катрин, съев первый кусок своего любимого лакомства. – Сразу поступишь в институт гостиничного бизнеса?
– Я вот думаю... – протянула Дениза и тряхнула гривой светло-каштановых волос. – Ты только что сделала мне такой подарок, Катрин! Можно было бы начать веселую студенческую жизнь и ни о чем не думать. А выходит, как раз и надо думать. Благодаря тебе, сестричка, мой отель становится уже не далекой мечтой, а близкой реальностью. Я должна быть хорошим управляющим... Все знать, во все вникать. Делать ли в нем ресторанчик? А если да, то с какой кухней? Я когда-то мечтала, чтобы в моем отеле подавали самую вкусную, самую аппетитную еду. А теперь вот гляжу на тебя и думаю: а может, надо еще пригласить и кондитера, чтобы делать такие же «Форе нуар»? И тогда ты, сестричка, будешь очень часто приезжать и останавливаться в моем отеле. Здорово? – Дениза повернулась к Катрин. Глаза ее радостно блестели. От уныния не осталось и следа. (Ах молодость, молодость! Только в ней возможны такие быстрые переходы от грусти к радости.) – В общем, надо все хорошенько взвесить, просчитать. Думаю, одной учебы в институте будет недостаточно. Необходима практика, – деловито заметила Дениза. Она решительно встала и зашагала по комнате. – Начну я, пожалуй, с ресторана. Хорошего. Очень хорошего. Поработаю там официанткой, присмотрюсь к персоналу, налажу контакты с поварами, изучу, как работает ресторан изнутри: подбор вин, продуктов, выпечки, оформление столов, ну и так далее. Думаю, около года мне хватит. А потом, может быть, устроюсь горничной в гостиницу. И если я когда-нибудь стану владелицей отеля – а я теперь чувствую, что стану, – то ни один официант, ни одна горничная, ни один повар меня уже не обманет. Я буду знать их кухню. Как ты считаешь?
Катрин внимательно посмотрела на Денизу.
– В свои девятнадцать ты очень практична и осмотрительна. С такими деньгами, что у тебя будут после всех операций, только такой и надо быть. Осмотрительной, терпеливой, опытной. В общем, я поддерживаю твою идею. – Она улыбнулась. – А теперь, пожалуйста, дай мне еще один кусочек торта. И свежего кофе, ты его так чудесно готовишь!
Дениза засмеялась. Она взяла в руки начищенный до блеска серебряный кофейник, который помнил еще их бабушку.
– Ах ты, сладкоежка! А за комплимент – спасибо. Я готовлю кофе по рецепту Мухаммеда – помнишь, у папы в салоне работал дворник-марокканец? Он меня и научил делать вкусный кофе.
Обе замолчали. Потом Катрин подошла к Денизе и обняла ее.
– Пока мы вместе и помогаем друг другу, боль от утраты родителей перенести будет легче.
– Да, пока мы вместе, – эхом отозвалась Дениза. – Мы никогда не забудем их. Они у нас были замечательные. Правда?
Когда Антуан заехал за женой, чтобы отвезти ее в Лозанну, он застал двух сестер необычайно задумчивыми, с покрасневшими от слез глазами. Дениза, сразу вспомнив о своих обязанностях хозяйки, предложила Антуану кофе и его любимый сыр «Аппенцеллер».
– У нас был и торт «Форе нуар», – виновато протянула она. – Но...
– Но остался только маленький кусочек, – шутливо заметил Антуан. – Я прав?
Он был прав.
Через месяц Дениза закончила коллеж и немедленно стала подыскивать себе скромную однокомнатную квартиру. Как и предсказывала ее сестра, такая квартира нашлась в их же доме. Небольшая жилая комната, но зато просторная кухня. Очень даже неплохо для одного человека, решила Дениза.
Больше времени заняла продажа родительской квартиры и части старинной мебели. Себе Дениза оставила только самые любимые вещи: диван и одно кресло, небольшой круглый стол с четырьмя стульями, старинную дубовую кровать и резной дубовый буфет на кухню.