Судя по всему, Валентина так и не приезжала с дачи. Они негласно поделили свою недвижимость, как говорил он, — дочь заняла дачу после смерти матери, а он остался здесь.
Иннокентий Петрович вздохнул. Перед глазами стояла Ирина, стильная, самостоятельная, и рядом он представил себе Валентину. Толстая, неряшливая, всегда расхристанная.
— Мам, но я ведь ничего не ем! Я просто пухну от воздуха! — пронзительно кричала она, держась за дверцу холодильника, откуда собиралась вынуть что-то еще. Поглотить, сжевать. Она все брала руками — и сало, и мясо, и сыр, а когда ела рыбу, его просто с души воротило — но он ничего не говорил, чтобы не вызывать очередного скандала, просто вставал и уходил к себе в кабинет. Чего он добился в семье — так это признания кабинета его личной территорией, куда не разрешено никому входить. Дорого далась эта привилегия, но битва стоила того.
Ему донесли, как намеревалась Валентина распорядиться фирмой отца.
— Черта с два! Держи карман шире! — сказал он вслух, падая в кресло возле балкона.
15
— Татьяна, срочно приезжай.
Татьяна, услышав хриплый голос, едва узнала Иру и не медлила ни секунды: завела машину и помчалась к ней. Она тоже жила в Измайлово, только по другую сторону пруда.
— Говори! — приказала она, тяжело дыша, устраивая свое грузное тело на диване и одновременно выбрасывая из сумки на стол пачку любимого чая «Пиквик», молотый кофе «Кренинг» в зеленой упаковке и коробку датского печенья с орехами.
Ирина безразлично наблюдала за мельканием ее рук, перед глазами стоял отец, который сидел до нее на этом диване. Реальный.
— Не поверишь, я будто увидела свое лицо через сорок лет.
— Такого не бывает, говорю тебе как художник.
— Знаешь что, это тебе не букеты рисовать, — фыркнула Ирина.
— Ну не бывает так! — застонала Татьяна. — Ну не видит человек самого себя! Тем более в мужском варианте и в другом возрасте!
— Я вижу себя. И ты бы увидела. Ну скажи, мой нос можно с каким-то еще перепутать?
Татьяна внимательно уставилась на Ирину.
— В общем-то, нет. Эти трепещущие крылья...
— Вот! А они у него ходуном ходят! Еще нужны доказательства?
— Нужны, — упрямо заявила Татьяна.
— Вот, вот видишь бородавку на щеке?
— Это родинка, глупая. И очень пикантная, — ухмыльнулась Татьяна.
— Да перестань ты! — заорала Ирина.
— Ну хорошо, хорошо. Уймись. Да, вижу. Если бы я стала писать твой портрет, я бы ее не пропустила.
— Вот видишь, — растерянно сказала Ирина, не обращая внимания на ее ехидную интонацию.
— Ладно, перейдем к сути. Допустим, это на самом деле твой отец. Не бывает людей без отцов. — Татьяна свела брови, а в глазах затаились смешинки.
— Иногда они не объявляются вообще.
— А бабушка что-то говорила тебе о нем?
— Бабушка... Говорила.
— Что именно.
— Что хороший был парень.
— Куда же он девался?
— Услали в места, не столь отдаленные.
— И все?
— А что она могла мне сказать еще? Она предпочитала не распространяться. А я не приставала. Нам с ней было хорошо.
— Понятно. — Татьяна вздохнула и убрала выбившуюся прядку. — А зачем он тебя нашел сейчас?
— Для дела.
— Какого? — Татьяна обратилась в слух.
— Он богат и хочет завещать мне все. — Фирму. Меховой Дом Замиралова.
— Так твой отец... владеет Меховым Домом?
— Да, представь себе.
— Что же конкретно предлагает тебе твой драгоценный папочка?
— Завтра утром выйти на работу. Он распорядился поставить в своем кабинете стол для меня.
— Ну а ты?
— А что я? Видишь рукопись на столе? Слева — готово, справа — делать.
— Соединить их и выкинуть в помойку!
— Скажешь тоже. А кто мне заплатит?
Татьяна откинулась на спинку дивана и захохотала.
— Вот он, бизнес по-русски. Зажилить копейку и профукать миллионы! Да не рубли, а настоящие деньги!
Ира нахмурилась и покраснела.