Д ост и га е в (подошёл). Да, вообще-то вот - как?
П а в л и н. Казалось бы, ежели царствующая персона признана не соответствующей значению своему и делу, - изберите другое лицо. У нас ещё сохранились и благоденствуют потомки Рюрика, удельных князей дети...
(Лисогонов возвратился, официант несёт стакан чаю и - в чайнике коньяк.)
Д о с т и г а е в. Потомки, пустые котомки...
Т р о е р у к о в. Во сне живём...
Л и с о г о н о в. В буфете Звонцова ругают - любо слушать!
Ц е л о в а н ь е в. Н-да... комиссар Временного правительства, вроде губернатора нам...
Т р о е р у к о в (лениво). А давно ли он в конторе у меня сидел, дожидался смирно, когда я его позову?
Н е с т р а ш н ы й. Что скажешь, Достигаев?
Д о с т и г а е в. Слушаю.
Н е с т р а ш н ы й. Хитришь всё.
Д о с т и г а е в. Учусь.
Н е с т р а ш н ы й. Нельзя понять - куда ты метишь!
Д о с т и г а е в. А ты, Порфирий Петров, куда?
(Нестрашный молчит. Все смотрят на него, ждут. Не дождались.)
П а в л и н. Между прочим, гражданин Звонцов в речи своей коснулся - и весьма обидно - церкви. Среди многих обычных и легкомысленных поношений, коими господа интеллигенты привыкли обременять духовенство, указал он и на то, что, дескать, нужно устранить из богослужения древнеславянский язык, дабы сделать глас божий более вразумительным душе пасомых - наивной душе народа нашего.
Н е с т р а ш н ы й (угрюмо). Наивная! Тоже, сказал! Положи-ка палец в рот ей, наивной... сукиного сына дочери!
Ц е л о в а н ь е в. С войны-то бегут и бегут.
Л и с о г о н о в. Вся Россия дезертирует...
П а в л и н (возбуждаясь). Причиною чего служит злокозненная проповедь о свободе мысли, воле народа и прочем...
Н е с т р а ш н ы й. А во время второй Думы ты всё-таки с эсерами обнюхивался и сам всё это проповедовал.
П а в л и н. Утверждение - голословное. Возвращаясь к речи господина комиссара Звонцова, должен сказать: мнение его о языке ниспровергается тем фактом, что католическая церковь пользуется в службе богу языком латинским.
(Поп Иосиф, свернув козью ножку, закурил.)
П а в л и н. Однакож крепость и сила римской церкви от сего не страдает, и даже удары еретиков, подобных Лютеру...
Н е с т р а ш н ы й. Брось, отец Павлин! Речами накормлены мы вполне достаточно, даже до тошноты.
Т р о е р у к о в. Погодите, дайте послушать.
Н е с т р а ш н ы й. Сколько ни глотай воздух, сыт не будешь...
П а в л и н (сердито). Вы, почтеннейший Порфирий Петрович, равно как и всё сословие ваше, волею грозной судьбы ввергаетесь в область политики, опаснейшую для неискушённых в ней. А потому вам необходимо знать, что всё понятное обнаруживает себя как вреднейшая людям глупость, истинная же и святая премудрость скрыта в непонятном и недоступном ухищрениям разума...
Л и с о г о н о в. Верно. Ох - верно!
Т р о е р у к о в. Как во сне живём. Чёрт те что...
П а в л и н (напористо). Религия есть оружие против соблазнов и козней диавола...
Н е с т р а ш н ы й. Я против религии не спорю.
П а в л и н. И, как всякое оружие защиты, религия подлежит развитию и совершенствованию. Посему: если мы лишились светского главы - необходимо оную заменить духовной. В Москве поднят вопрос об избрании патриарха...
Н е с т р а ш н ы й. Ты скажи, что нам делать, нам?
Л и с о г о н о в. Нам, друг дорогой, хоть сатану давай, - был бы порядок, вот как дело-то стоит.
Т р о е р у к о в (грустно). Что-то, друзья, будто не то делается нами! Всё беседуем. А вот - бабы... им революция не мешает. Они своё дело не бросают... Огурцы - посолили, капусту - заквасили, грибы...
Д о с т и г а е в. Губин идёт...
П а в л и н. Встреча с этим... лиходеем нежелательна! (Быстро идёт к двери направо, заметил Иосифа.) Ах, это вы, отец Иосиф, махорку курите? Как же это вы здесь - махорку, а?
И о с и ф. Нечего покурить-то, нечего!
П а в л и н. Воздержитесь! Здесь - не трактир.
Н е с т р а ш н ы й (толкая его к двери). Иди, а то скандал будет...
(Павлин, Нестрашный ушли, за ними Лисогонов, неплотно притворив дверь, выглядывает в гостиную. Губин идёт из зала - тяжёлый, толстый человек с оплывшим лицом и наглыми глазами. Его сопровождает Алексей Достигаев.)
Г у б и н. Вот это и есть - она?
А л е к с е й. Да.
Г у б и н. Рыжая, в платье сопливенького цвета?
А л е к с е й. Да, да... Жанна Густавовна.
Г у б и н. Ничего, заметная стервоза! Вот эдакие бабёнки вредных лет...
А л е к с е й. Вы хотели сказать: средних лет?
Г у б и н. Я говорю как хочу. Вредных лет, значит - между тридцатью и сорока. Самые интересные. Понял?