— Нет, Кирилл мог бы стать им, но судьба сложилась иначе… — собеседник тяжело опустился на прежнее место, бросив печальный взгляд на фотографию с рысью.
— Как?! — воскликнула я опрометчиво, но слово — не птица, вылетело — не вернешь.
Владимир Павлович внимательно посмотрел на меня.
— Это важно? — спросил он негромко.
— Возможно, да.
— Так "да" или "возможно"?
— Да.
— Ну, хорошо, — Шинко вздохнул. — Кирюша — мой студент, часто бывал у меня дома, нас объединяла страсть к фотографии. Я многому научил его, а он, в свою очередь, помог мне понять некоторые вещи. Но это, впрочем, совсем не важно. Его жизнь переменилась после гибели родителей и женитьбе на пострадавшей в аварии девушке…
Услышав такие подробности жизни человека, о котором мне рассказывал собеседник, я медленно сползла вниз, где, на мое счастье, оказался обтянутый бордовый тканью стул. На него то я и опустилась, бессильно свесив вдоль тела ослабевшие руки. Неужели интуиция меня не подвела, и сейчас я слышу об Алексе от его старого учителя? Хотя… почему тогда Кирилл? Или это его настоящее имя?
— А на четвертом курсе он попросту исчез, как в воду канул, оставив мне большую часть своих работ. Я пытался разыскать парня, но все было бесполезно.
Лицо профессора посерело от болезненных воспоминаний. Глаза потухли, а морщинки на лбу стали еще отчетливей.
— Чай, — входя в комнату, сообщила его жена. В руках женщины находился расписной поднос, на котором стояли дымящиеся кружки. — Сейчас принесу печенье.
Она вновь удалилась, и вокруг воцарилась тишина.
— Это ведь случилось шестнадцать лет назад? — робко проговорила я, с надеждой глядя на собеседника.
— Вы правы, — он удивленно уставился на меня. — Но, откуда?..
— О-о-о, — протянула я, — это длинная история. Но есть еще вопрос.
— Задавайте.
— У Вас не сохранились фотографии самого Кирилла, я имею в виду его лицо?
Старик покопался в шкафу и достал оттуда толстый серый альбом. Пролистав несколько страниц, он ткнул пальцем в веселого молодого парня лет двадцати, в руках которого был старенький "зенит", а на темноволосой голове красовалась широкополая соломенная шляпа. Снимок оказался черно-белым и чуть-чуть засвеченным, как говориться, сапожник без сапог. Узнать в этом жизнерадостном лице, смотрящем на меня с фото, Алекса, было сложно. Я даже начала сомневаться в своей догадке, но факты говорили сами за себя.
— А какая у него была фамилия? — поинтересовалась я задумчиво.
— Панфилов, — Владимир Павлович смерил меня взглядом. — Ну, теперь Вы расскажите мне, что Вам известно о Кирюше?
— То, что он жив и здоров, если мои предположения верны. Но сначала я хочу все проверить.
Мое заявление осветило бородатую физиономию Шинко такой радостью, что он едва не подпрыгнул на диване, несмотря на тяжесть фигуры и семидесятилетний возраст.
— Но Вы не должны об этом никому говорить, — испугавшись его реакции, пробормотала я быстро.
— Конечно! — ответил искрящийся счастьем собеседник.
— А вот и печенье! — раздался веселый голос Галины Сергеевны.
Мы пили чай с многочисленными кулинарными творениями этой очаровательной старушки. Разговоры за столом велись обо всем на свете, но не касались личности Кирилла. Пожилая пара приняла меня, как собственную дочь, которая у них, кстати, была и сейчас проживала в моем родном городе, тоже занимаясь преподаванием, как и ее родители. Время пролетело быстро, за окном начало темнеть. Поблагодарив чету за гостеприимство, я начала собираться домой, пообещав профессору снова заглянуть на днях. Обувая в прихожей туфли, я услышала за спиной громкий звонок в дверь. Оказалось, что пришла соседка. Она тоже была немолода, но, в отличие от жены Шинко, ее фигура отличалась крупными габаритами. На полном лице женщины лежала печать расстройства.
— Что с тобой, Машенька?! — всплеснув руками, поинтересовалась Галина Сергеевна.
— Не знаю, как мне быть? — тяжело вздохнув, ответила соседка. — Наш лысый кот угробил любимую Мишину вазу. Наверное, придется усыплять паразита, иначе он все перебьет в доме.
— Вы решили убить кота? — я побледнела. Кошки всегда были моей слабостью, а тут такие речи… — Если хотите, я заберу его у вас.
Это решительное заявление привлекло ко мне внимание собеседниц. Обе с удивлением хлопали глазами, пытаясь понять, не шутка ли это?
— Девочка, он очень, очень… э-э-э… характерный, — пробормотала Машенька, глядя на меня с состраданием. — Вы не представляете, кого собираетесь взять.
— Ничего, — я улыбнулась. — Зато я знаю, кому его подарить! — в моих глазах запрыгали веселые искорки. — Поверьте, Ваша киска будет счастлива приобрести такого хозяина.
— А он?
— Он — тоже. Судя по Вашим словам, характеры у них, абсолютно, идентичные.
Обрадованная моим предложением, женщина пулей выскочила из квартиры, а через минуту вернулась, держа в руках нечто невероятное. Кот был серый, почти лысый и, по всей видимости, породистый. Наши с ним зеленые глаза встретились. Мои, более темные, смотрели с интересом, его, с желтым пятном посередине зрачков — с осторожностью. Я заплатила отнекивающейся соседке пятьдесят рублей и забрала покупку, усадив шипящее создание в предложенную мне женой Шинко сумку.
— Его зовут Тайфун, — сообщила на прощанье бывшая владелица. — Вы его только кормите, ладно? А то ведь жалко. Он нам по знакомству достался от кошки подруги. Говорили, будто сфинксы очень умные, а вот то, что они заразы порядочные, никто и словом не обмолвился…
Уже было около одиннадцати часов вечера. Я шла по ночному городу, таща в сумке вопящий подарок для Алекса. Наконец-то я вспомнила о его дне рождения. Интересно, что ждет меня дома? Надеюсь, разборки из-за неожиданного исчезновения не закончатся трагично. Тем паче, у меня для Северина есть сюрприз, который я собираюсь ему торжественно вручить. Вот только, что думает на этот счет сам сюрприз? Сев в метро на практически свободную скамью, я достала кота и, прижав его к груди, начала успокаивать.
— Ну что, Тафочка, теперь мы будем жить с тобой вместе, — гладя тощее серое создание, нашептывала я в его большое треугольное ухо. — И как ты только выносил своих прежних хозяев? Надо же, придумали усыпить животное! Не мудрено, что ты, малыш, с ними не ладил.
Он успокоился, пригревшись, и тихо замурлыкал, почувствовав мое расположение. Длинные коготки от приятных эмоций выпускались из мягких черных подушечек с завидной частотой.
— Эй, серый тигренок, прекрати царапаться, — ласково сказала я, пытаясь разнять мою одежду и его острый коготь, которые сцепились намертво.
Глава 17.
Возле подъезда Алекса я оказалась без пяти двенадцать. На улице было совсем темно, со скамейки во дворе слышался смех и голоса гуляющей молодежи. Набрав номер квартиры, я принялась ждать. Наконец, мне ответили. Голос мужчины напоминал шипение, когда он произнес три коротких слова:
— Элис, это ты?
— Да.
Дверь, запиликав, открылась. Я поднималась на третий этаж, прижимая к сердцу серый пятимесячный комок, который, согревшись в моих объятьях, задремал, напевая нежную кошачью песенку. Шла я, как на плаху, чувствуя, что без скандала сегодня не обойдется.
— Тебе не идут белые волосы, — сквозь зубы процедил стоящий в дверях именинник.
Его синие глаза были ледяными и хмурыми. Внешне он казался спокойным, но я ощущала каждой клеточкой своего озябшего от "теплого" приема тела, что Алекс в бешенстве. Молча войдя в квартиру, я торжественно протянула ему недовольного ранним пробуждением Тайфуна и громко сказала, чеканя каждое слово:
— Поздравляю тебя с днем рождения, Кирилл!