- Зачем?
- Что зачем?
- Зачем он нам нужен?
Оливер нежно прикоснулся к ее руке.
- Чтобы у тебя было время немного поразвлечься.
- Мне нравится быть с Тони.
- Знаю, - сказал Оливер. - Но, думаю, что если эти несколько недель рядом с ним будет умный живой молодой человек, который сможет проявить строгость по отношению к нему...
- Ты считаешь, что я слишком потакаю ему, - подсказала Люси.
- Не в этом дело. Просто... - Оливер пытался подыскать наиболее мягкие и невинные причинны своего поведения. - Ну, только дети, особенно которые перенесли серьезную болезнь, и которые много находились при своей матери... Когда они подрастают, они обычно идут в балет.
Люси рассмеялась.
- Как глупо.
- Ты знаешь, что я имею в виду, - сказал Оливер, раздражаясь напыщенности собственных слов. - Разве ты не видишь в этом проблемы? Почитай любую книгу по психоанализу.
- Не нужно мне ничего читать, чтобы знать, как воспитывать собственного сына, - ответила Люси.
- Просто с точки зрения здравого смысла, - начал Оливер.
- Я вижу, что хочешь сказать, что я делаю все не так, - с горечью отозвалась Люси. - Только скажи и...
- Ну, Люси, - примирительно произнес Оливер. - Я не хотел сказать ничего подобного. Просто я, наверное, вижу в этом другие проблемы, чем ты, и что ты не признаешь некоторых вещей к которым я хочу подготовить Тони.
- Например? - настаивала Люси.
- Мы живем в хаотичном мире, Люси, - начал Оливер, чувствуя, как пусто и напыщенно звучали его слова, но не умея по-другому выразить свои мысли. - Изменчивые, опасные времена. И нужно быть просто гигантом, чтобы выстоять.
- И ты хочешь сделать гиганта из бедного маленького Тони, - голос Люси звучал насмешливо.
- Да, - защищался Оливер. - И не называй его бедным маленьким Тони. Через семь-восемь лет он станет мужчиной.
- Одно дело мужчина, другое дело гигант, - парировала Люси.
- Сегодня это уже не так, - сказал Оливер. - Сегодня сначала нужно быть гигантом. А тогда, если получится можешь быть мужчиной.
- Бедный маленький Тони, - сказала Люси. - И какой-то задавака первокурсник сможет сделать твоего сына гигантов, а мать не сможет.
- Я не говорил этого, - запротестовал Оливер. Он чувствовал, как нарастает в нем злость, и сознательно сдерживался, потому что не хотелось расставаться на этой горькой ноте семейного разлада. Он заставил себя спокойно продолжать. - Прежде всего Баннер не задавака студент. Он интеллигентен, с хорошими манерами, с чувством юмора...
- А я, конечно, - продолжала его мысль Люси, - я скучная, забитая и унылая. - Она сделала шаг в сторону от мужа по направлению к дому.
- Люси, - Оливер пошел вслед за ней. - Я не говорил такого тоже.
Люси остановилась, повернулась лицом к нему и гневно выпалила:
- Тебе не надо этого говорить. Уже несколько месяцев я стараюсь забыть об этом. И вдруг ты говоришь что-то... или я вижу женщину моего возраста, которой удалось избежать...
- Ради бога, Люси. - Его раздражение уже переросла желание избежать ссоры. - Не начинай эту песню снова.
- Пожалуйста, Оливер. - Она внезапно перешла к мольбе. - Оставь Тони со мной это лето. Всего еще на шесть недель. Я ведь согласилась на школу, а ты согласись на это. Он уедет надолго, будет жить в окружении этих малолетних бандитов... Я не могу вынести разлуки с ним. После всего, что нам пришлось пережить с ним. Даже теперь, когда я знаю, что он просто идет в гостиницу, чтобы не броситься вслед и не убедиться6 что с ним все в порядке.
- Именно об этом я и говорил тебе, Люси, - сказал Оливер.
Люси обратила на него внезапно полный холода взгляд. Она поставила бокал на траву с какой-то неловкой церемонностью. Затем встала и насмешливо чуть склонила голову.
- Склоняю голову, - сказала она, - потому что ты во всем прав. Как всегда.
Резким движением руки Оливер взял ее за подбородок и рывком поднял ей голову. Люси не пыталась отстраниться. Она стояла неподвижно, злобно ухмыляясь и гладя прямо ему в глаза.
- Никогда больше не поступай так со мной, Люси, - сказал Оливер. - Я не шучу.
Тогда она высвободила голову, повернулась и пошла к дому. Дверь с шумам захлопнулась за ней. Оливер некоторое время смотрел ей вслед, затем осушил бокал, поднял чемоданы и пошел за дом, где под деревом стояла машина. Он положил чемоданы в багажник, помедлил минуту, затем едва шевельнув губами сказал: "К черту". Он сел за руль и завел мотор. Машина сдавала назад, когда Люси вышла из дома и направилась к нему. Оливер заглушил мотор и подождал ее.
- Прости меня, - тихо сказала она, прислонившись к машине и положив руку на дверцу.
Оливер взял ее руку и нежно погладил.
- Забудем об этом, - нежно сказал он.
Люси наклонилась и поцеловала его в щеку. Она легко провела рукой по его галстуку.
- Купи себе пару новых галстуков, - сказала она. - Все твои галстуки выглядят как рождественские подарки с 1929 года. - Она посмотрела на мужа, неуверенно улыбаясь, как бы умоляя. - Не злись на меня.
- Конечно, нет, - ответил Оливер с облегчением, что весь этот день и сам отъезд были смягчены. Или почти смягчены. Или, по крайней мере, с виду.
- Звони мне в течение недели, - попросила Люси. - И употребляй это запретное слово.
- Обязательно. - Оливер наклонился и поцеловал ее. Затем снова завел мотор. Люси отошла в сторону. Они помахали друг другу, и Оливер направил машину к отелю.
Люси осталась в тени дерева, наблюдая за машиной, исчезающей за поворотом, скрытым от глаза небольшой чащей. Она тяжело опустилась на темный деревянный стул и огляделась, подумав:
- Сколько бы сюда не принести цветов, комната все равно ужасна.
Она сидела удерживая в памяти звук машины, катящей вверх по узкой песчаной дороге. Она сидела в уродливой благоухающей комнате, размышляя. Поражение. Поражение. Я всегда проигрываю. Именно я всегда говорю "прости".
4
Сидя рядом с Оливером в "бьюике" по дороге, ведущей сквозь белокаменные городишки, Петтерсон удобно откинулся на переднем сидении, явно довольный всем, довольный погодой, выходными, воспоминаниями о миссис Уэльс, своей дружбой с Краунами, выздоровлением Тони, довольный воспоминаниями Люси, с обнаженными ногами, белым свободным свитером, накинутым на купальный костюм, ее фигурой, задержавшейся в солнечном свете, чтобы опереться на плечо Оливера и вытряхнуть камушек, попавший на подошву ее колотушек.