- И поэтому ты попросил меня приехать, Тони? - настаивал Оливер. Это единственная причина?
Тони помедлил.
- Да, наконец сказал он.
- Тони, - Оливер говорил тщательно подбирая слова. - В таких местах отдыха есть летом много беззаботных скучающих женщин, женщин со скверным характером, которым нечего больше делать, кроме как играть в бридж и сочинять истории о своих соседях, всякие сплетни, которые не достойно слушать порядочным людям. И часто маленькие девочки, которые уже начинают проявлять интерес к мальчикам, слышат какие-то урывки разговора, не предназначенные для их ушей, и сочиняют... ну... замысловатые сказки. Особенно девочка, у которой мать меняет мужей.
- Я ударил ее, - сказал Тони. - Я ударил Сюзанну, когда она мне это сказала.
Оливер улыбнулся:
- ну, не думаю, что стоило ударять ее. Но, наверное, не стоило и слушать ее. Тони, сделай мне одолжение.
- Какое? - в голосе ребенка звучало недоверие.
- Ничего не говори об этом матери, - сказал Оливер. - И Джефу. Мы с тобой просто сделаем вид, что у меня неожиданно появилось время, и я сел в машину и приехал проведать вас. Как по-твоему, неплохая мысль?
Тони отпрянул, как от внезапного приступа боли.
- Нет.
- Почему нет? - спросил Оливер.
- Потому что Сюзанна была не единственной.
Оливер обнял мальчика за плечи.
- Но даже если, два, три или сто человек сплетничают, - возразил отец. - Это совсем не означает, что все это правда. Ты знаешь, что такое сплетни?
- Да, - сказал Тони.
- Это одна из самых плохих вещей на земле, - уточнил Оливер. - Это болезнь взрослых. И в одном только смысле порядочный человек может оставаться ребенком всю свою жизнь - это не сплетничать и не слушать сплетен.
Внезапно Тони вырвался из объятий отца,
- Это я!.. Я сам! Я вчера сам пошел к дому ее сестры и посмотрел через окно и видел все собственными глазами. - Мальчик отвернулся и почти бегом бросился через всю комнату и свалился в плетеное кресло, пряча свое лицо от Оливера под подлокотник. Он плакал, стараясь одновременно изо всех сил не показать этого.
Оливер устало провел ладонью по глазам, подошел к креслу и присел на подлокотник.
- Ладно, ладно, ну будет тебе. - И он погладил сына по голове. Тони, мне неприятно самому. Но просто не знаю, что делать. Ты очень молод. Ты еще не знаешь, что ты знаешь, а чего не знаешь. Ты мог увидеть что-то, что тебе показалось плохим, и что на самом деле было вполне невинным. Тони, - заключил он, - ты должен точно рассказать мне, что именно ты видел.
Тони заговорил в спинку кресла, не поворачивая головы.
- Она сказала, что поехала в кино. Но Сюзанна была права. Она не была в кино. Я пошел к дому его сестры. Сестра уехала и на этой неделе там никто не жил. На окнах были жалюзи. Но они не закрывали окна до конца. Внизу была щелка, через которую все было видно. Они лежали рядом в кровати и... на них ничего не было. Мама целовала... - Тони резко повернулся и посмотрел в лицо отцу. - Я хочу домой... Я хочу домой. - Теперь он рыдал, безутешно и открыто.
Оливер сидел на подлокотнике, не шевельнувшись, натянутый как струна, и смотрел на рыдающего сына.
- Прекрати плакать, тони, - сказал он хриплым шепотом. - Ты в последний раз плакал, когда был совсем маленьким. - Он встал и вытащил Тони из глубины кресла. - Теперь пойди, умойся, - приказал он бесцветным голосом.
- Что ты собираешься делать? - спросил Тони.
Оливер покачал головой:
- Не знаю, - сказал он.
- Ты ведь не уедешь, правда?
- Нет, - сказал Оливер. - Я посижу здесь немного. А ты иди, Тони. У тебя глаза совсем красные.
Медленно, волоча ноги по полу, Тони направился в ванну. Оливер смотрел ему вслед, неопределенно покачивая головой. Он тяжелой походкой начал мерить шагами прохладную комнату. На стуле валялась забытая Люси соломенная сумочка с ярко оранжевым шарфом, небрежно брошенным сверху. Оливер остановился возле стула и взял в руки шарф. Он приложил его к лицу и вдохнул аромат ее духов. Снова склонившись над стулом, он раскрыл сумочку и начал рассматривать ее содержимое. Маленькая компактная пудреница попалась ему в руки первой, он открыл ее, пудра припорошил маленькое зеркальце. Он осторожно положил пудреницу на стол, и начал одну за другой вынимать предметы из сумочки и в педантичном порядке расставлять их на столе. Крошечный пузырек духов, связка ключей, расческа, рецепт, вырезанный из газеты - рецепты пирога "Ангел". Потом он вынул небольшой кошелек для мелочи. Затем так же педантично одно за другим он уложил все это обратно в сумочку. И тут послышались голоса Люси и Джефа, приближавшихся к домику, затем их шаги на крыльце, и надев на лицо маску спокойствия, Оливер повернулся к двери, распахнувшейся перед Люси. За ней следовал Джеф. Она смеялась. Увидев Оливера, замершего в центре комнаты, Люси слегка нахмурилась, потом с радостью и удивлением воскликнула: "Оливер!" - и бросилась через комнату ему навстречу, раскрыв руки для объятий и поцелуя. Джеф тактично ждал на пороге, пока закончится приветствие.
Оливер поцеловал жену в щеку.
- Привет, Люси, - доброжелательно сказал он.
- Что ты здесь делаешь? - пробормотала Люси. - Почему ты не позвонил? Сколько ты будешь с нами? Ты уже обедал? Какой приятный сюрприз! Ты уже видел Тони?
- Оливер усмехнулся,
- не спеши, - сказал он. - Всему своя очередь. Привет, Баннер.
- Добро пожаловать, мистер Краун, - ответил Джеф с детской вежливостью, вытянувшись при этом по струнке.
Люси взяла Оливера за руку и подвела его к диванчику.
- Пойдем присядем, - предложила она. - Ты выглядишь усталым. Тебе что-то принести? Что-нибудь выпить? Бутерброд?
- Ничего, - отказался Оливер. - Я поел по дороге.
Джеф глянул на часы.
- Уже поздно, - сказал он. - Наверное, мне пора.
- О! Нет, останьтесь, пожалуйста, - попросил Оливер. Он был почти уверен, что Люси бросила на него тревожный взгляд. - Я бы хотел с вами кое о чем поговорить. Если вы не очень спешите, конечно.
- Нет, - сказал Джеф. - Я не спешу.
- Ты уже видел Тони? - спросила Люси.
- Да, - ответил Оливер. - Он в ванной.
- Он прекрасно выглядит, правда?
- Прекрасно, - согласился Оливер.
- Я говорила тебе, что на этой неделе он проплыл сто ярдов? - с гордостью сообщила Люси.