Николя хорошо жилось на этом свете, его счастливый нрав позволял ему наслаждаться всем окружающим. Все интересовало его, во всем он умел находить нечто привлекательное и забавное.
«Мы — близнецы, а какие разные, — подумал он с огорчением, но тут же улыбнулся в темноту. — Это и хорошо! Какая скука была бы, если б мы еще и в душе были так же схожи, как с лица… Только тетенька ошиблась насчет Лизиной души. В ней совсем даже не потемки, а огонь бушует! Ничего, я буду рядом, уж прослежу, чтобы не спалило ее совсем это пламя…»
И, повернувшись на правый бок, Николя уснул так крепко, что его еле добудились к полудню.
Весь следующий день Аглая Васильевна посвятила тому, чтобы представить племянников в лучших домах Петербурга. Вопреки предположениям Лизы, не только сама тетушка, но и многие из ее светских приятельниц уже были наслышаны о странном завещании Александра Васильевича Перфильева. Относительно его детей ходили пересуды, рождались домыслы, в которых Лиза и Николя представлялись испорченными до мозга костей, взбалмошными юнцами, готовыми спустить все деньги на развлечения. Почему в таком случае под запрет попало только посещение театров, этого никто объяснить не пытался. Возможно, возникавшие пересуды предписывали юным Перфильевым полный отказ от какой бы то ни было публичной жизни.
Вполне естественно, что после того, как создался подобный образ, встречали брата с сестрой настороженно, даже с некоторой опаской. В первом же доме — графини Подъяблонской — Лиза почувствовала, что от нее ждут какой-то выходки и готовы ужаснуться ее экстравагантности.
«Неужели они думают, что я вскочу на стол и начну раздеваться у всех на глазах?» — Она пыталась посмеяться над глупостью всех этих важных дам, но было совсем не до смеха. И поскольку Лиза не представляла, каким образом ей завоевать расположение петербургского света, она решила просто быть самой собой. А Николя, похоже, и вовсе не переживал по этому поводу. Ему все было любопытно, и он исподтишка оглядывал комнаты, которые они посещали.
Аглая Васильевна натянуто улыбалась, представляя племянников, всем своим видом демонстрируя полную непричастность к тому, что вырастил из детей ее покойной брат. Но Лиза отвечала на язвительные вопросы так спокойно и на таком хорошем французском, что настороженность в глазах хозяев сменялась удивлением, которое постепенно перерастало в одобрение. Наряд на ней был скромный, но все детали туалета были тщательно и со вкусом подобраны, даром что выросла Лиза в провинции. И держалась она с простотой и достоинством, которые невольно располагали к себе. Свет нашел, что Лиза Перфильева неглупа и умеет себя вести.
А Николя, который так мило улыбался и был по-юношески хорош собой, дамами всех возрастов был признан просто очаровательным. Их забавляло, до чего брат с сестрой похожи друг на друга, но при этом каждый уже вполне соответствует своему полу.
— А они недурны — эти молодые Перфильевы, — заметила Татьяна Ивановна Подъяблонская, ничуть не стесняясь их присутствия. — Сдается мне, Аглая Васильевна, что покойный братец твой был большим чудаком. Что за нелепый запрет, в самом деле, — в театры не ходить! Уж сразу отправил бы родных деток в монастырь, да и все дела.
Аглая Васильевна произнесла с намеком:
— У него были на то причины. Уж вам-то, Татьяна Ивановна, известна эта старая история!
— А им известна? — прогудела графиня.
— Я думаю, моим племянникам пока ни к чему вникать во все подробности, — туманно отозвалась тетушка.
«О чем это они? — подумала Лиза с тревогой. — Мы чего-то не знаем о батюшке? Вполне возможно, он всегда был скрытен, и, в отличие от многих, неохотно пускался в воспоминания… Удастся ли вытянуть что-либо из тети? Надо подослать к ней Николя — к нему она более благосклонна. Он вообще нравится женщинам».
Она покосилась на живое, разрумянившееся от волнения лицо брата, и чуть опустила голову, пытаясь скрыть улыбку. Ее забавляло, что Николя воспринимают как молодого мужчину, ведь совсем недавно она колотила его подушкой за то, что он ночью привязал ее длинные волосы к изголовью кровати. Она подумала с нежностью: «Для меня он навсегда останется мальчишкой. А вот другие женщины уже посматривают на него с определенным интересом… Как бы у него голова не закружилась от пьянящих взоров!»
— Бывайте у меня, — приказала им графиня Подъяблонская, когда они стали откланиваться. — Мои дочки сейчас в Ницце, а как вернуться — милости прошу! Я вас познакомлю. С ними вам все веселее будет, чем со старой перечницей!
Лиза без труда догадалась, что приглашение это в первую очередь относилось к брату, которого графиня задумала коротко свести с одной из своих дочерей. Все-таки он считался богатым наследником, и для него отцовские условия завещания не были так невыносимы: Николя и прежде не был заядлым театралом. Отец наказал его за компанию и чтобы не навлекать пустых подозрении света на дочь, которая могла к тому времени уже и забыть о существовании Алексея Кузминского.
«Я никогда не забуду его, — тоскливо прозвучало в душе Лизы. — Ах, если бы кто-нибудь хотя бы заговорил о нем! Рассказал бы, как обстоят дела в театре, что он играет сейчас… Мне так важно знать о нем любые мелочи! Из них я смогла бы соткать целое полотно жизни. Его жизни. Моей жизни. Нашей…»
От одной только мысли, что жизнь у них может быть общей, у Лизы бешено заколотилось сердце. Пусть это никогда не сбудется, но ведь она может хотя бы помечтать о том, как Алексей сжимает ее похолодевшие от волнения руки, согревает их своим теплом и произносит те слова, которые столько раз говорил со сцены. Но тогда они звучали иначе — для всех, теперь же они адресованы ей одной. И никто не слышит их, кроме нее, потому что они одни в полутемной комнате незнакомого дома. Его дыхание касается ее лица, она пьет его запах, ловит его губами. Он наклоняется все ближе, и вот уже шепчущие губы чуть трогают ее волосы, щеки, отчего Лиза вся замирает, проживая незнакомые, пронзительные ощущения. И нарастающая внутри нее волна желания заставляет все ее тело податься к нему, прижаться, вбирая его тепло. И губы их соприкасаются сперва робко, потом страсть прорывается наружу, заставляя их обоих застонать.
Она представляла все это, забившись в угол кареты, которая везла их в очередной известный дом Петербурга. И не слушала того, о чем весело болтает Николя с тетушкой. Ей племянник тоже явно понравился больше, чем Лиза, которая показалась себе на уме. Не зная предыстории, Аглая Васильевна сразу догадалась, кого из своих отпрысков пытался предостеречь брат от необдуманного шага. И мнение о Лизе у нее сразу сложилось, как о девушке глубоко порочной и скрытной. Хотя она вынуждена была признать, что племянница умеет вести себя в обществе, и краснеть за нее не приходится.
Тетушка вынудила их нанести еще несколько визитов, и осталась довольна тем, как прошел день. Последним в списке на сегодня оказался дом княгини Донской, и лишь потому, что вдовая Мария Николаевна поднималась с постели ближе к обеду, а молодой князь и того позже. И весь Петербург знал, что не следует беспокоить их раньше этого времени.
Когда они ступили на порог огромного дома Донских, Лизу охватило ощущение, что они попали в ледяной дворец. Все вокруг: и колонны, и обивка мебели, и обрамление камина, и люстры — было белоснежным и сверкало, словно кристалл. Лиза тотчас затосковала по родной усадьбе с ее буйством красок и зеленым лугам, покрытым пестрыми цветочными лоскутками. Но пришлось взять себя в руки и мило улыбнуться Марии Николаевне, оказавшейся, вопреки ожиданиям, яркой брюнеткой, совсем еще не старой и очень живой.
— Да они у тебя прелесть! — с ходу заявила она Стукаловой, и принялась по-свойски тормошить брата с сестрой. — Смотри, какой у них здоровый румянец! Никакими средствами такой не сделаешь. Вот что значит растить детей на природе, а не в Петербурге, где никакого воздуха. Одна сплошная сырость… Мы с Петенькой подумывали провести зиму на юге Франции, но теперь, — княгиня пристально поглядела на Лизу, — может быть, и останемся… Кстати, я вас сейчас познакомлю со своим сыном.
Первая мысль, мелькнувшая у Лизы, когда она увидела Петра Владимировича Донского, сына княгини, была: «Чем он болен?» Нездоровый цвет лица, впалая грудь и тихий голос наводили на мысль о чахотке. Но Лиза до сих пор не встречала чахоточных больных, знала об этой болезни только по романам, и не была уверена, что это именно тот случай.
— Счастлив, — сказал Петр коротко, прижавшись губами к ее руке.
Лизе захотелось немедленно вымыть руки с мылом, чтобы, не дай Бог, не заразиться от него. Но сделать это прямо сейчас было невозможно, поэтому ей пришлось ограничиться зарубкой в памяти: как только вернемся домой — немедленно! Она улыбнулась молодому князю, но больше с сочувствием, чем с приязнью. Его волосы были так же темны, как у матери, но лишены ее здорового блеска. И вообще все в нем казалось тусклым и мертвым.
Усевшись в кресло у окна, Петр Владимирович весь ушел в свои мысли, которых никто из них так и не узнал. Казалось, гости его нисколько не заинтересовали, Лиза даже не была уверена, что при следующей встрече князь Донской узнает их. В разговоре он почти не участвовал, лишь изредка отпускал язвительные замечания по поводу каких-либо слов матери. Княгиня смотрела на него с обожанием, и, казалось, готова была стерпеть что угодно.
— Блестящая партия для тебя, — заметила Аглая Васильевна, когда они снова уселись в карету, чтобы на этот раз отправиться домой.
— Кто? — даже не поняла Лиза.
— Князь Петр Донской, — произнесла тетушка с пафосом. — Подумай, ты можешь стать княгиней!
— Зачем? — растерялась Лиза. — Я вовсе не гонюсь за титулом.
— Зато твоим детям он весьма и весьма пригодится… Если ты станешь княгиней, никто и пикнуть не посмеет о том…
Внезапно оборвав себя, графиня замолчала и отвернулась к окну. Лиза настороженно спросила:
— Тетенька, вы что-то скрываете от нас? Вам известно нечто… непристойное о нашем происхождении?
Аглая Васильевна посмотрела на нее возмущенно:
— Происхождении? Нет! Мой брат не допустил бы ничего предосудительного. Но некоторые вещи оказались неподвластны ему…
— Какие именно? — не сдавалась Лиза.
Даже Николя посерьезнел и смотрел на тетушку испытующе. Она нервно улыбнулась ему:
— Не думаю, что нам стоит сейчас начинать этот разговор. И вообще — когда-либо… А насчет молодого князя, ты подумай, это была бы прекрасная партия!
Лиза нахмурилась:
— Тетушка, да о чем тут думать? Я впервые увидела его меньше часа назад! И он меня. С чего вы взяли, что он готов сделать мне предложение.
— Ты понравилась княгине, — отрезала Аглая Васильевна. — Даже не столько ты сама, сколько твой здоровый цвет лица. Для будущих внуков княгиня ищет здоровую мать. Петербургские барышни сомнительны в этом отношении.
— Тогда Петру Владимировичу следует жениться на крестьянке…
Аглая Васильевна прикрикнула:
— Не говори глупостей! Тебе такое счастье улыбнулось, а ты еще капризничаешь!
— Какое счастье? — заартачилась Лиза, чувствуя, как кровь прихлынула к щекам. — Больной муж? Что у него такое? Чахотка?
Немного помолчав, графиня призналась:
— Туберкулез кости. Это не передается по наследству, насколько мне известно.
Лиза твердо сказала: