— Нет, Ром. — Задумчиво рассматривая кусочек металла, ответил мужчина. — Ладно, давай. Мне тут одно дело решить надо. Да и ты, что-то, разговорился, небось, предприятию решил предъявить счет на оплату, напишешь в отчете, что с директором о делах разговаривал. — Константин усмехнулся в трубку.
— Ты меня раскусил, товарищ начальник. — Рома в ответ рассмеялся. — Ладно. Пока. И обязательно посмотри почту. Я, и правда, работал тут… на досуге.
— Ага, и когда только успел? Или там нехватка в туземках? — Поддел мужчина друга, прекрасна зная, что тот не может пропустить ни одной юбки… ну, или что там носят на Мальдивах дамы? — Давай.
И Костя нажал на отбой, прерывая связь, не слушая шутливых Ромкиных оправданий.
Крепко сжал сережку в кулаке, и посмотрел на часы.
Все равно.
Еще было очень рано.
А что, если у Марины все нормально?
А он припрется в начале седьмого, в субботу. Ведь она не одна жила, а с матерью и братом.
И, нельзя сказать, что с родительницей девушки… они, так сразу, нашли точки соприкосновения.
Скорее, наоборот.
Хоть Костя совершенно не понял причины.
Да она едва не убила мужчину взглядом, когда тот провожал Марину в то утро, перед своей поездкой.
Вздохнув и положив украшение на тумбочку, Костя пошел в душ, решив, что сейчас помоется, потом посмотрит почту, разбирая, что там прислал Ромка, выпьет кофе.
И, наконец-то, поедет к Марише.
"Здравствуйте, меня зовут Воронова Марина.
Я хотела бы попросить Вас рассказать в своей передаче о моем брате. Его зовут Саша. Ему 12 лет. И, скорее всего, он не сможет прожить больше года.
Нет, у него не рак, и не тяжелое заболевание крови. У моего брата болезнь, на которую обычно не обращают внимания. Он болен сахарным диабетом первого типа. Для того, чтобы жить — ему ежедневно необходим инсулин. Это я могу обеспечить брату.
А для того, чтобы выжить, и прожить еще хоть пять-десять лет, в надежде, что появится новый метод лечения, ему нужна операция. На это — у меня нет денег.
Я единственная в семье работаю.
Отец ушел шесть лет назад, через два месяца после того, как моему брату был поставлен диагноз. Наша мать не работает. А я, как учитель танцев, не могу заработать двадцать тысяч евро, которые необходимы на проведение самой операции и восстановление после нее. Мы стоим на очереди в государственной программе помощи, но… я не уверена, что мой брат сможет дожить до этой помощи.
Возможно, если в вашей передаче расскажут о нем, найдутся те, кто хоть чем-то сможет нам помочь…"
Константин третий раз перечитывал письмо, с трудом собирая лихорадочно скачущие мысли.
Твою мать!
Это было самым длинным и умным, что он мог сейчас произнести.
Мужчина даже не представлял себе, когда после прочтения Ромкиного письма, полез чистить черновики в почтовом агенте, которые автоматически сохранялись, на случай потери важной информации, что найдет такое… такое…
Черт!
Он тогда, совершенно не интересовался, что именно искала Марина, когда просила разрешения поработать с ноутбуком.
А он… черт!
Костя знал, что у нее есть брат… и все такое… но…
Он и понятия не имел о том, что брат девушки, настолько болен. И что сама Марина изо дня в день, живет в таком… напряжении? Кошмаре? Аду?
Как подобное можно назвать?
Господи! А у Мариши еще и были силы улыбаться и шутить…
Константин выругался вслух, так и не в состоянии пока, до конца сопоставить все, что теперь было мужчине известно.
Были ли ее проблемы сейчас, связаны с болезнью брата? Вполне вероятно. В письме она писала о том, что не уверена, сможет ли ребенок прожить хоть год…
О, черт! А что, если он уже умирает, или умер?!
Константину было весьма трудно осознать, что такая, довольно небольшая, по его меркам сумма, может решать, будет ли кто-то…, тем более, ребенок — жить.
Твою мать! Да у него машина стоила в два раза больше.
Да, он понимал, что далеко не все мыслили и жили подобными категориями… но, отчего-то, такой ошеломляющий, сбивающий с ног диссонанс между его жизнью и ее — выбил воздух, забрал какую-то опору, позволяющую твердо стоять в этой реальности, у него из-под ног.
Казалось бы, ну что такого?
Грустно? Да.
Печально? Без сомнения.
Возможно, несправедливо, что ребенок мог умереть так… просто.
Но, как сказали бы все, кого он знал, ему-то, какое до этого дело? Что Константину до судьбы какого-то мальчика, которого тот, и в глаза-то ни разу не видел?
В целом, не мог не признать мужчина, это было справедливо.
Но… Косте было дело до Марины.
Не важно, почему, но вот так было. Что после двух, неполных недель знакомства, эта девушка, ее боль… А ей, черт все возьми, было очень больно, он это знал определенно! Каждая строчка в этом письме была пропитана горем. И Костя, успев уже узнать Марину, это очень четко видел… И все это — имело огромное значение.
Мужчина не сомневался, на все сто процентов был уверен, что Марина живет в аду, в котором не всякий бы выжил. А еще и улыбается при этом.
Да, она была бойцом.