- Против государства защищаться невозможно. Висенте всегда говорил, что если он жив, то только благодаря Франко. Тому, что нет решения убить.
- То есть, быть фаталистом?
- Другого выхода нет.
Чувствуя себя безоружным, уснуть я не могу...
Мы с Мустафой купили сигареты и спиной к продавщице сняли со стеллажа журналы - он "Люи", я "Плейбой". Глянцевые страницы застлали мне глаза фактом свободы.
Картонки ждали нас у дверей табачной лавки. Мы приняли их на грудь и двинулись под мокрым снегом. Он снисходительно взглянул:
- У тебя от этого встает?
- Мустафа! В первые дни у меня даже на аптеки вставал.
- То есть?
- На витрины с рекламой.
- Там же груди одни.
- И тем не менее.
- А сейчас?
- Прошло. На аптеки...
- Пройдет и на журналы, - пообещал старик. - И на фильмы пройдет.
Дочери у него работали в Германии, и хотя был он жилистый и сильный, но весь уже седой - даже волосы на груди.
- Может, - предположил я, - у тебя вообще прошло.
- У меня? - Глаза, печальные по-библейски, вспыхнули гордым огнем. - А вот в субботу сходим на Пигаль - давай? Там ты увидишь.
- Давай сходим.
Бригада мрачно курила в ожидании обеда.
- Ты бы зашил себе штаны, Алехандро, - сказал Мигель. - А тебе, Мустафа, побриться бы не мешало. Как вы в таком виде на люди выходите? Не понимаю. Поэтому они нас и презирают. Из-за таких, как вы.
Игнорируя, Мустафа отвинтил пиво:
- Тома, русо!
- Надо следить за собой, - Мигель раскрыл наваху и вспорол багет. Иначе ничего у вас во Франции не выйдет. Так и останетесь неудачниками. А как вы думали? Во Франции самое главное внешность. Вот посмотрите на Али.
Мустафа огрызнулся по-арабски, всем видом выказывая, что е... нравоучения.
- Мигель, - сказал я, откусывая сэндвич. - Давайте сходим на Пигаль, а? В субботу, всей бригадой.
- Куда?
Али с Васко засмеялись.
- На пляс Пигаль.
- Ходер!* - Бригадир даже перестал жевать. - Я ведь женат.
- Я тоже, - сказал Мустафа.
- Сравнил! Твоя в пустыне, а моя в Версале.
Али засмеялся.
- Жены боится...
- Не жены, - сказал Мустафа. - Боится проституток.
- Кто, я?
- И знаешь, почему? Потому они француженки.
- Я - проституток? Лас путас - я? Ходер! Коньо! Me каго ан ля мар!..**
* Е... (исп.)
** Б...? Е...! П...! Сру на море! (исп.)
- Так как?
Бригадир замолчал и сдвинул брови.
- В субботу, говоришь?
- В субботу.
- Черт с вами. Vamos.
Мы завернулись в газеты и легли на железные нары. Он еще долго не мог успокоиться. Ворочался и прогибал железо. Спросил, а видели мы фильм "Эммануэль"? Мы видели. Мигель ходил с женой, и фильм ему понравился, ибо "Буэно пара ходер..." Но пляс Пигаль? К лас путас? Последнее, что я услышал, было многоэтажное "ме каго ан ла лече де ла пута вирхен Дева Мария..."
Мне стало как-то не по себе. Будто сокрушил последний бастион христианской этой цивилизации.
- Раздвинь! Раздвинь! - закричал впереди один зритель.
С помоста женщина крикнула в ответ: