Монета шлепнулась на доски, и она присела.
- Тьфу, - плюнул Мигель.
На помосте женщин грели радиаторы, и они, закончив стриптиз, сразу влезали в свои дубленки, но здесь, среди заиндевелых стен, стоять было холодно. Мы повернулись и вышли. Это был дешевый рождественский стриптиз, пять франков вход. Над бочкой с костром женщина держала руки в беспалых перчатках.
Мы вернулись к метро. Все было залито красноватым светом - заиндевелые деревья, и косая эта площадь, и карусель на ней машин, сверкающая отражениями неона, и стекло киоска, и далее околевший у пылающей жаровни продавец каштанов - эфиоп. Сквозь мглистость с неумолимой четкостью читались вывески типа НЮ ИНТЕГРАЛЬ... ЛАЙФ-ШОУ... ЭРОС-ШОП...
СЕКС.
Зарождаясь в глубине бульвара, это слово змеилось по обе его стороны и, выползая к ним на площадь, обвивало, как удав, как изначальный Змей.
- Так что? - сказал Мустафа.
Из-за стекла киоска на нас смотрели обложки журналов. Радостные девушки на них раздваивали себя трусиками. У каждого из нас в кармане похрустывал конверт с получкой за неделю.
- Что-что... Идем, - сказал Мигель.
- Холодно, - поежился Али. - Наверное, домой пойду. Телевизор посмотрим лучше.
- Миерда* же сегодня, - сказал Мигель. - Ни одного фильма.
- Зато концерт. Там этот будет...
Васко встрепенулся:
- Кто?
- Как его... Комик один. Кончита очень его любит.
- Как знаешь...
Али вынул из кармана руку и распрощался:
- Амюзе ву бьен!**
* Говно (исп.)
** Приятных развлечений! (фр.)
Насвистывая, он сбежал в метро и скрылся за дверьми.
- Конечно, - сказал Мигель. - Телевизор у них цветной. Ни в чем себе не отказывают. Но ничего, вот будет ребенок, узнают...
Плечом к плечу мы двинулись, я - с острым чувством нарушителя табу. Никто не знал, что перед выдачей зарубежного паспорта у меня отобрали подписку - избегать, среди прочего, сомнительных мест.
- Может быть, по пиву для начала?
Мигель сверкнул глазами:
- Vamos!
Мы вклинились в толпу. Месье, застегнутые на все пуговицы и с отсутствующим видом. Морячки в беретах с красными помпонами. Из-за занавески с гоготом вывалилась группа пожилых американцев фермерского вида - в обнимку с женами. Просияв набриолиненной прической, зазывала схватил Мигеля за рукав.
- Прими руку.
- Месье, не пожалеете, - совал тот контрамарку, пока не согнулся от того, что локоть бригадира въехал под ложечку.
В проулке красавица-мулатка упиралась в стену лопатками и ногой. Мигель покосился на мускул бедра.
- Вроде ничего.
- Мужик же, - прыснул Мустафа.
- Не понял?
- Травести, ну? Марикон.
Мигель оглянулся:
- У него же эти...
- Парафиновые наколол.
- Да ну?
- Говорю тебе.
- Х-ха... А под юбкой тогда у нее что?
- Как у тебя и меня.
Мигель плюнул под ноги:
- Х-ходер.
Справа открылись витрины в зал игральных автоматов. Васко свернул вовнутрь и, ухватив-шись за первые же обрезиненные рукоятки, погнал по экрану гоночную машину. Мигель покрутил головой, мол, пацан... Реакция, однако, у пацана была, и в ожидании, когда он разобьется, мы закурили. Васко не разбился, но перешел к другому автомату. Докурив, мы, как это принято в Париже, затоптали окурки на мраморном полу.
- Не надоело? Эй, Васко?
Васко не обернулся:
- Охота поиграть...
- Мы что, играть сюда пришли?
- Ладно, - сказал Мигель.